Сделав небольшой крюк, чтобы напиться в роднике и наполнить фляжку, я побежал дальше, пока, наконец, не добрался до трассы. Дорога, где я спас милиционера, уже начала зарастать, да и по шоссе через лес тоже не особо часто ездили, поэтому я вышел на дорогу и, поглядывая по сторонам, энергично зашагал дальше. До выхода из леса оставалось пару километров.

Прошел я их спокойно и, выйдя из леса, двинулся дальше по полевой дороге до перекрестка, он недалеко был, а там свернул влево и направился в Луцк. Шел недолго. Где-то минут через сорок меня догнала телега с одиноким возницей. Мельком обернувшись, я скривился. Полицай.

— Кто таков? — первым делом спросил он. Спросил по-русски, между прочим.

— Микола. Микола Приходько, пан начальник, — ответил я на украинском, подобострастно глядя на него.

— Русский знаешь? — спросил он, поморщившись.

«Видать, не здешний, раз украинского не знает», — мелькнула у меня мысль, и, кивнув, я ответил:

— Говорю немного.

— Документ есть?

— Как не быть, пан начальник, — кивнул я и достал аусвайс. Этот уже был ненастоящий, его сварганили спецы у нас в Центре, да и я немного доработал.

— О, из Ровно, я смотрю, — пробормотал он, изу чив документ, и, вернув, спросил: — Куда идешь и по какой надобности?

— В Луцк иду, на подработки.

— Понятно. Садись, подвезу немного.

Много или немного, но половину времени он мне сократил. Пока мы ехали, я рассказывал, как провел ночь на опушке леса с двумя лихими парнями. Те рассказывали про лешего, что чудил тут до войны. Закинутый крючок попал на благодатную почву.

— Слышал, а как же. Было такое дело, тут, говорят, целые отряды лесных братьев пропадали. А сейчас наоборот, те, кто их ловил, в леса ушел, а те, кого ловили, из лесов вышли и ловят первых. Вот такая вот хитрость судьбы.

— Партизаны, что ли? — уточнил я.

— Да какие они партизаны, бандиты и есть. Вон, шестерых полицейских из соседнего села убили, подперли двери поленьями и подожгли. Сгорели. Да стреляют еще из засад. Тут недавно у немцев отряд по явился, лихо работает, повывел немного бандитов, но еще постреливают. Потом у города увидишь виселицы, где они висят, если не сняли, конечно.

— Понятно, — протянул я.

Когда мы доехали до поворота и полицейский, высадив меня, свернул к селу, куда ему нужно было, я только сплюнул и зашагал дальше. По пути я зашел в одну из деревень, где купил полкаравая хлеба и немного домашней еды, в основном вареной картошки. Соль у меня была.

Сама дорога, похоже, у немцев была не особо популярной, за все время пути меня обогнал всего лишь один грузовик, да и то наш «ЗИС», да пара мотоциклистов-одиночек. А так народу хватало, кто к Луцку шел, кто от него. Последние километры я сам пристроился позади довольно большой группы молодежи с узлами и даже чемоданами и с ними дошел до города. Пост у въезда в город меня даже не проверил, как и остальных подростков, так и попал внутрь. Кстати, полицай не соврал, было шесть виселиц, все занятые.

Вошел в город я где-то часа в три дня, спасибо тому полицейскому, пешком позже бы добрался, и, шагая по улицам и поглядывая вокруг, направился на рынок, надеясь, что он еще на месте.