Оставив их обсуждать услышанное, я вернулся к своим нарам. Вещи мои не трогали, поэтому, забрав мешок, я убрал в карманы флягу и миску и, держа сидор за лямки, подошел к створке. Просунув кончик ножа в щель, я приподнял щеколду и потянул створку в сторону. Выглянув, я осмотрелся. Вокруг были поля, внизу глубокий кювет с покатыми, поросшими травой склонами. Обернувшись, я осмотрел парней и спросил:

— Границу проехали?

— Да, — кивнул один из попутчиков. — Полночи что-то делали и под вагоном возились. Уже часов шесть едем по Польше.

— Это хорошо, спасибо, — кивнул я ему. Выбросив наружу мешок, я подхватил Смелого, тот ползал у меня под ногами у открытой створки, и шагнул следом.

Прыгать было сложно, не в том плане, что крутой склон, а в том, что я опасался подавить щенка, так что приходилось контролировать полет, падение и перекаты, последние особенно. Но мы оба вполне нормально перенесли десантирование и улеглись в траве. На задней площадке последнего вагона мелькнул часовой, что грозил мне кулаком, но я только помахал ему рукой и, проверив, как там Смелый, встал на ноги, ощупал себя одной рукой и направился к мешку. Он был метрах в пятидесяти.

Присев у мешка я достал флягу и миску, налил щенку и, пока тот жадно лакал, сам попил. Кстати, не я один десантировался из вагона. Километрах в полутора было видно, как его покинули еще двое с мешками в руках, может, позже еще кто был, но поезд начал поворачивать, и тот вагон я уже не видел.

— Попил? Писать не будешь? — спросил я у щенка. — Ну как хочешь, а я отолью.

Оставив щенка у миски, пришлось доливать ему, он никак не мог напиться, я отошел в сторону и расстегнул ремень на штанах. Чуть позже ко мне подошел Смелый и, принюхавшись, тоже пустил лужу.

Через минуту проверив оружие и повесив за спину сидор, я подхватил Смелого и, привычно держа его на сгибе руки, побежал по кювету в противоположную нашему движению сторону. То есть в сторону границы. Дело было в том, что когда я выглядывал и десантировался, то видел впереди по ходу нашего движения крыши в окружении фруктовых деревьев — какое-то большое село с церковью. Или костелом, не разглядел. Появляться там не хотелось, поэтому я уходил в противоположную сторону. Чуть позже переберусь через дорогу в противоположный кювет и обойду это село стороной. Потом разберусь, где я, сейчас нужно уйти подальше. Нужно понять, в какой я местности и как двигаться дальше, а сейчас нужно сделать рывок, если меня будут искать. Искать, скорее всего, будут серьезно, мало кому понравится убийство восьми человек, хоть и будущих рабов, но поручат это дело полиции. Пусть ищут.

Перебравшись в другой кювет, я по полю стал уходить в сторону рощи, а когда на дороге появился очередной эшелон, лег в траву и переждал, пока он не пройдет мимо. Я, конечно, отошел от дороги на километр, но рассмотреть меня можно было легко.

Поиграв со Смелым, я снова взял его на изгиб локтя и побежал дальше. Доберемся до деревьев, там и позавтракаем, а то и щенок ворчал и намекающе покусывал меня за палец, да и у меня живот уже петь начал.

Добравшись до деревьев, мы устроились на опушке и, развязав горловину сидора, я достал небольшой сверток с пирожками. Это была единственная пища, что имелась с собой, остальное мы еще в вагоне подъели. Нужно было покопаться в мешках тех парней, наверняка бы еды набрал на неделю, но я торопился как можно быстрее покинуть вагон, кто его знает, может, еще немного, и остановится эшелон на какой-нибудь станции. Попробуй оттуда сбеги.

Поев, я убрал тряпицу обратно и завязал горловину. Посмотрев машинально на часы, сразу определил, что они стоят.

— Блин, завести забыл.

Заведя часы, посмотрел на солнце, подождал минут десять и, определив время, подвел стрелки.