— Так у меня можешь, я запасы хорошие взял.

С дедом мы сторговались, и он вполне принял как платежное средство оккупационные марки, они, оказывается, и здесь ходили. Я это узнал, когда нашел их в карманах того патруля с полицейским, так что расплачивался спокойно. Всего я купил цельный каравай хлеба, свежего, утреннего, кусок буженины, кусок пирога с рыбой, соленых огурцов, лука, чеснока и всего того, что берут с собой в путь такие вот возницы. Мне кажется, он мне все продал, что у него было, еще и заработал на этом, цены-то я не знал. Он же мне продал большую ткань, из которой я сделал узел, все равно мешок набит плотно и ничего туда не влезет, а так узел и в руке можно понести.

— Спасибо, диду, — поблагодарил я возницу, спрыгивая с воза, после чего направился прямо, а тот свернул к мельнице. Ее уже было видно, и надо сказать, возов и телег там хватало. Очередь неслабая была.

Щенка я уже покормил, еще на возе во время движения сунул ему разжеванный кусок хлеба с небольшим куском буженины, так что поел тот охотно. Теперь самому нужно было подкрепиться.

Как только мельница исчезла за очередным холмом, я свернул подальше от дороги и, сложив рядом мешок и узел, стал готовить обед. Было часа три дня, как я определил по солнцу, часы это только подтвердили. Кто-то спросит, зачем я ношу часы, если есть солнце. Да, я легко определяю время по солнцу, наработал эту привычку, но ночью и в пасмурную погоду оно не особо помогает, да и минуты отсчитывать или секунды тоже необходим хронометр.

Думаю, полицейского и его помощников уже обнаружили, так что следует поторопиться. От той речки я удалился километров на десять, нужно увеличить это расстояние. Поев и снова накормив и напоив пса, в этот раз он вместе со мной поел пирога с рыбой — вкусный, кстати, оказался, я собрался и, снова подхватив в одну руку щенка, а в другую узел с едой, вышел на дорогу. Сперва навстречу проехали двое велосипедистов, я от них укрылся в траве, не заметили, а потом услышал позади шум мотоциклетного мотора и остался на дороге. Если немцы, затрофею технику и уеду подальше, если местный, попрошу подвезти. Как оказалось, немцы в Польше не особо отбирали технику, вернее отбирали, но далеко не у всех.

Это оказался местный молодой парень, он остановился, когда я поднял руку.

— Что-то случилось? — спросил он, поднимая очки на лоб.

— Не подвезешь? — спросил я его. — Платить есть чем.

— А куда надо? Я в Люблин еду.

— Туда и надо.

— Пять марок?

— Нормально, — кивнул я.

— Вещи в люльку сложи.

— Может, я и сам туда сяду?

— Да садись.

Убрав мешок и узел под ноги, я сел и, пока мотоциклист разгонялся, снял куртку и кепку. Обе были приметными, а так сидит парень в рубахе, попробуй, определи, кто я. Смелого я убрал на колени и прикрыл курткой, так что тот неплохо устроился и изредка тыкался холодным влажным носом мне в руку. Мотоцикла он явно боялся.

Парень оказался местным Шумахером, так как меньше пятидесяти километров в час мы почти и не ехали, только на тех участках, где дорога была не особо хороша. Но я, честно говоря, этому был только рад, так как довольно стремительно уходил из зоны поиска. Естественно, по опросу населения меня вычислят, то, что я двинул к Люблину. И старика того с волами найдут, и этого гонщика. Но пока узнают, где я, пока напрягут полицию у Люблина, меня там уже давно не будет. По крайней мере я так планирую.

Добрались до города мы благополучно, всего один пост был, да и тот нас не остановил, фельджандармы проверяли военные машины. Парень, видимо, об этом знал, в смысле что тут пост стоит, так как загодя скинул скорость и проехал мимо них спокойно, а потом снова стал набирать скорость. Чуть позже мы остановились и заправились.