— Это мое дело, — ответила та.

«О-о-о, и голосок восхитительный», — подумал я и продолжил:

— Так чего ревешь-то, ноготь сломала?

— Выгнали меня. Пять лет училась, и выгнали.

— Учишься, что ль, плохо? Удовица?

— Хорошо я училась, отца арестовали, вот и выгнали. Дочь врага народа, — снова заплакала та.

— Подожди, — тряхнул я головой в непонимании. — Товарищ Сталин же сказал, что дети за родителей не отвечают. Ты-то тут при чем?

— Ты это им скажи, — всхлипнула девушка и обернулась.

На меня взглянули прекрасные, хоть и слегка покрасневшие глаза ярко-голубого цвета, из-под теплого вязаного берета выбивалась светлая челка. Красивые и правильные черты лица тоже привлекали внимание, особенно губы кораллового цвета, которые девушка в данный момент покусывала. А что видела она? Парнишку в высоких сапогах, обычных штанах и летной куртке с кепкой на голове, причем лет на пять младше ее самой. Сегодня я был не по форме.

— Скажем, — кивнул я. — Выпуск у тебя когда?

— Уже. У нас ускоренный выпуск, другие сдали и получили направление, кто на фронт, а кто и в больницы. А мне отказали, хотя я все на отлично сдала, только документы не получила. Не дают. Это Константин все, из комсомольской ячейки.

— Ясно, — подхватив девушку под локоть, я повел ее в здание, не обращая внимания на попытки вырваться. А потом судорожные попытки привести себя в порядок. — Сама как, спортом занимаешься?

— Лыжница, третье место по институту заняла.

— Это хорошо, — согласился я, отпуская ее. Мы дошли до лестницы на второй этаж. Шли уроки, поэтому коридоры были пусты. — Кто тебя курировал?

— Профессор Лебедев.

— Он сейчас тут?

— Да я с ним разговаривала, но он ничем не может помочь. Константин — сын декана.

— Где он сейчас?

— В третьей аудитории, — вздохнув, ответила девушка, она уже поняла, что мой напор ей не преодолеть. — Пара у него.

— Показывай, где это.

Мы прошли мимо лестницы и, углубившись в один из коридоров, остановились у двери в очередную аудиторию.

— Тут.

— Это хорошо, что тут, — ответил я и, постучавшись, открыл дверь и прошел в аудиторию. Девушка не соврала, действительно шел урок. Почти все парты были заняты, а у большой доски стоял пожилой невысокий дядечка с бородкой.

— Профессор Лебедев? — уточнил я у него.

— Да, это я, — кивнул он, поправив очки. — В чем, собственно, дело, молодой человек?

— Я бы хотел поговорить с вами о вашей ученице… — я на секунду завис и, подняв палец, сказал: — Извините.

Подойдя к двери, я ее открыл и громким шепотом спросил:

— Тебя как зовут?

— Виктория. Виктория Томская.

— Ага, тебе подходит, — хмыкнул я и, вернувшись в аудиторию, сказал профессору: — Я бы хотел поговорить с вами о Виктории Томской. Выйдем, или можно здесь это сделать?

— Вы, простите, кто, и зачем вам знать о Виктории?

— Для дела, профессор, для дела. Вы от сути не отходите. Мне нужно знать, какой у нее уровень знаний, может ли она в стрессовой ситуации под огнем противника делать перевязки и, возможно, даже легкие операции.

— Думаю, можно поговорить тут.

Мы отошли с профессором к окну, из которого был виден двор института, и в течение пары минут, пока студенты перешептывались, он мне объяснил все по Виктории.