Изменить размер шрифта - +

Доктор вытащил «снаряженный» дипломат, еще раз осмотрел его и протянул мне.

— Приближается день «икс», время «ч» и полная "ж", — торжественно провозгласил Аллилуев, передавая мне дипломат, — и помни, перед употреблением — встряхнуть!

Группа под прикрытием растянутых масксетей и машин начала неспешно экипироваться. Я переписал снятые координаты в блокнот радистам, подготовил свой рюкзак для быстрого одевания и, достав бинокль, осмотрел окрестности. Мы на открытой местности. Лес от нас метрах в пятистах. Если начнём убегать, то нас будет лицезреть весь личный состав подвижного командного пункта. Тем более, с той стороны могут подбираться к пункту «спортсмены». Увидев нас, да еще на открытой местности, они постараются не упустить возможности нам насолить. Угнать какую-нибудь машину? Было бы конечно хорошо, но мы всё-таки не в кино снимаемся. Если с БМП лейтенанта Рябушкина в чистом поле этот фокус прошёл, то тут на виду у множества больших начальников можно и по шапке за такое «ковбойство» получить. Ход мыслей прервал «Фашист», выпрыгнувший из «радийки» и попытавшийся вырвать у меня из рук бинокль.

— Блин, что за хрень творится в наших войсках! Если я лётчик, так что мне теперь — на каждую вертушку (вертолёт) посадочную площадку готовить?! Ну, дай, блин, бинокль, мне еще на «бабочку» надо шуровать — обстановку наносить.

— На хрен тебе посадочная площадка? — всё еще думая о своём, спросил его я.

— Да наши сейчас передали, чтобы я лично вертолёт с командующим армии принял, а вертушка одна. Сейчас генералов привезёт, а потом группу какую-то из ваших должна подобрать и на ваш полигон закинуть. А они, ваши спецы, еще даже до места эвакуации не дошли. Значит экипажу еще круги наматывать, керосин жечь.

В мозгу у меня защёлкало и мысли заметались, пытаясь выстроится в логическую цепочку.

— Слушай, а нахрена им керосин жечь? Вот они мы, не надо никого искать, они нас здесь прямо с площадки и подберут.

— Да без проблем, там экипаж Тищенко, ты его знаешь — он же с нами в командировке был, на войне помешанный, я сейчас на КП полётов своим звякну, что вы уже на площадке. И нам проще, и круги не мотать. Задача была группу подобрать, а какая группа — мне так лично без разницы.

— Командир, — заорали связисты, — мы на связи, начали работать.

Рома полёз в «радийку» связываться со своими. С командного пункта прибежал посыльный — Каузова вызывали в оперативное отделение. Мысленно перекрестившись, я взял «заряженный» дипломат, проверил готовность группы к движению. Моё напряжение передалось личному составу и все начинали потихоньку нервничать. Ромашкин пытался снова отобрать пулемёт у начфинёнка. Пачишин с Пиотровским остервенело запихивали негабаритный кусок масла в рюкзак. Доктор, видно для успокоения, перебирал свою медицинскую сумку.

— Ну всё, пошёл, — возвестил я, чувствуя себя так, как будто участвую в покушении на Гитлера.

— Ни пуха, ни Виннипуха, — помахали мне разведчики.

— Заткнитесь, — занервничали Артемьевы, работающие на связи с Центром.

 

Возле входа в оперативный отдел под грибком стоял понурый часовой в каске и скособоченном бронежилете. На него громко и с удовольствием орал какой-то подполковник.

— Слышь, ты, два глаза роскошь для одного, пропускай, говорю, мне срочно пройти надо!

— Не могу, товарищ подполковник, мне сказали пропуска у всех проверять, я сейчас скоро сменюсь, тогда и проходите.

— Да ты охамел, солдат!

— Не могу, товарищ подполковник…

Офицер витиевато выругался и, чертыхаясь, пошёл обходить штабные машины, затянутые сетями.

Быстрый переход