Все еще минуту сидели, оценивая услышанное, а потом началось бурное обсуждение. Кошу все иначе как героем не величали, мне скупо говорили «молодец», а двое или трое побежали искать Пашу, чтобы высказать ему свое уважение и восхищение. Паша, кстати, после этого довольно серьезно со мной поговорил, впадая в панику от одной только мысли, что находится на гребне всеобщей любви, и напрягаясь оттого, что каждый встречный может расспросить, какой величины был зуб. Кстати, Коша, гад, сообщил, что он был громадный и отравленный, а потому у Пашки теперь психологическая травма. После того как сам пострадавший узнал о таких подробностях из своей жизни, он часа два гонялся по всему кораблю за дракончиком, клятвенно обещая придушить последнего. Я же пообещала впредь не упоминать в своих устных мемуарах несчастного парня, на чем мы и помирились.

    ГЛАВА 12

    – Земля, земля! – Коша прыгал по площадке на мачте и орал не переставая.

    Впередсмотрящий только улыбался, стоя рядом и наблюдая за чешуйчиком.

    – Ди, там земля! – Коша камнем упал вниз, резко затормозив крыльями только у самой палубы и зависнув на уровне моего носа.

    – Я поняла. – Скупой кивок и заинтересованный взгляд туда, где на горизонте показалась едва заметная темная полоска суши.

    Коша сел на перила рядом со мной и тоже туда уставился.

    – Как считаешь, что там?

    Легкое пожатие плечами. Я не провидица, чтобы отвечать на такие вопросы.

    Неслышно подошел Пашка и встал рядом, облокотившись о перила и изучая воду у кормы.

    – Тебя капитан зовет, говорит, пришло время оплаты.

    Я поморщилась, уже успела забыть.

    – Я с тобой! – вызвался дракончик, но Пашка поймал его еще на взлете.

    – Нет, – покачала я головой, пока Коша кусал Пашу, – я разберусь сама.

    Дракончик прекратил кусаться и угрюмо посмотрел мне вслед.

    Каюта капитана была довольно уютной, пол застелен коврами и шкурами, у дальней стены стоит кровать с мягким пестрым покрывалом, а в центре царит огромный заваленный бумагами и картами дубовый стол с недоеденным завтраком. Над столом – тяжелая железная люстра с полуобгоревшими свечами, сейчас не зажженными.

    Капитан сидел за столом, но, когда я вошла, тут же встал и с широкой улыбкой вышел ко мне, разведя руки в стороны. Я от объятий уклонилась и без предисловий вынула из кармана потрепанного вида лампу, молча сунула ее в огромные руки капитана и так же молча вышла. Джинну то, что он должен делать, я шепнула еще раньше, пока шла в каюту.

    Друзья стояли там, где я их оставила, и выжидательно смотрели на меня.

    – Будем ждать, – объявила я и села на перила, перекинув ноги за борт.

    Коша забрался ко мне на колени, а Паша сел лицом к капитанской каюте, ожидая, что будет дальше. Так мы сидели минут десять, а потом раздались жуткие вопли, и мы, не сговариваясь, вскочили и побежали в каюту.

    На столе стояла потрепанная лампа, а в углу плакал капитан. На первый взгляд в каюте ничего не изменилось. Я подошла к капитану и затеребила его за плечо.

    – Что случилось?

    Паша молча убрал лампу в карман.

    – Я загадал желание. – Голос, гулкий и будто чужой, шел из-под плотно сомкнутых рук, которыми капитан закрывал лицо.

    – И что ты пожелал? – Я решила не «выкать» в такой момент.