– Я есть хочу.

    Молчание.

    – Придушите его, пожалуйста.

    Как вежливо.

    Бурчание в небольшом животе.

    – За что?

    Мой живот также выдал серию звуков.

    – Ди, ты тоже хочешь? Ди-и-и…

    – Да.

    – Ну вот, мы кушать хотим!

    – У меня есть два сухаря, вот, держи.

    – А я?

    – На.

    – Спасибо, Ди, ты настоящий друг… А почему твой сухарик больше?

    – Хорошо, давай поменяемся.

    Пыхтение, сосредоточенное измерение длины засохшего кусочка хлеба.

    – Я ошибся, на.

    – Ты откусил от него?! Три раза!

    – Ди, ну я же должен был найти меньший, а они одинаковые были.

    – Прибью!

    – Не надо, мы же друзья.

    – Хочешь, я сделаю это за тебя? – Мягкий голос пострадавшего странника.

    – А ты вообще сиди и молчи со своими мокрыми штанами. – Это Коша.

    Рычание из темноты.

    – Ладно, ты есть-то обкусанный сухарик будешь?

    Хрустение и чавканье.

    – Я так и знал, что пожадничаешь.

    Огорченный вздох.

    И все это в полной темноте, так как светить нам было совершенно нечем. Светляки сдохли час назад, а пузырь все поднимался. Волшебство я решила пока поберечь.

    Сколько мы так плыли – не знаю. Вокруг только изредка проносились прямые туннели ходов, а вскоре и их не стало. Рыб почти не было, а чудовища встречались редко, короче – скучно. Я кое-как сотворила заклинание, делающее пузырь теплым, но с рук Пашки все-таки не слезла, закутавшись в полы его куртки и прижимая к животу горячего дракошу. Помнится, когда я однажды заболела, простыв после ночевки в лесу под непрекращающимся дождем, Коша точно так же лежал у меня на ногах и грел своим теплом, изредка убегая, чтобы нарвать нужных травок и сварить на собственном огне в котелке настой, о котором в свое время узнали от одной селянки. Он тогда так боялся, что я умру и брошу его, что даже тихонько плакал по ночам, когда думал, что я сплю. Но я выкарабкалась, выберемся мы и сейчас.

    – Смотрите, кажется, вода стала светлее.

    Я высунула нос из куртки и сонно огляделась. Вода и впрямь с каждой секундой становилась все более голубой, а не чернильной, как недавно, значит, сверху есть что-то, что ее освещает.

    – Может, солнце? – предположил Пашка, спихивая меня с колен, но я крепко вцепилась в его теплую куртку, и ему пришлось-таки с ней расстаться.

    Завернувшись в нее, как в плащ, я встала на колени и подняла голову. И вправду вверху уже видны были лучи пока еще далекого солнца.

    – Мы вот-вот всплывем. – Странник встал, как и я, глядя наверх. – А вон и поверхность, видишь?

    Я кивнула, забыв, что он меня не видит, но он, кажется, понял.

    Пузырь летел вверх все быстрее и быстрее… и вдруг, будто пробка из бутылки, выскочил из воды, поднялся над морем и снова окунулся. Мы, естественно, все попадали, Коша проснулся и с перепугу укусил того, кто на него сел, – это оказался Пашка, заоравший не хуже убиенной птички.