— Какое-то время я находился в окружении вымышленных героев, — продолжал Ричард. — Потом подумал: «Хочу, чтобы они разошлись по своим призрачным домам». Вскоре вновь я был один. Сидел и сомневался, не приснилось ли мне все это.

Ричард умолк. Вскоре из его груди вырвался смешок.

— Я написал вторую книгу. Был слишком взбудоражен… возможно, даже напуган. Оттуда ко мне не пришел никто.

Теперь лицо Ричарда выражало ликование.

— Тогда я написал третью книгу. И создал Элис, которая дышала и жила. Я видел ее, чувствовал ее. Я сидел, любуясь ее красотой. Вдыхал аромат ее волос, гладя их ладонями. Я ласкал ее длинные нежные руки, целовал теплые вздрагивающие…

Он осекся и посмотрел на меня.

— Ты это понимаешь? — спросил Ричард. — Ты хоть способен это оценить?

Он вдруг стал похож на ребенка, которому очень хотелось, чтобы взрослые его поняли.

— Неужели не можешь мысленно это представить? — взволнованно спросил Ричард. — Дэвид, она была живой. Элис! Живая девушка, а не просто набор слов на книжной странице. Она была реальной. Осязаемой.

— А потом и Мэри увидела ее, — сказал я.

— Да. Потом ее увидела и Мэри. Как-то вечером я вызвал Элис. Она стояла вот здесь, перед камином: нагая, освещенная золотыми переливами пламени, источающая аромат. Я слышал, как колотится ее сердце…

Ричард оскалил зубы.

— И тут явилась моя драгоценная женушка. Увидела Элис, закричала, хлопнула дверью и понеслась наверх, прятать голову. Я отправил Элис назад, бросился за Мэри, поймал ее на лестнице, притащил обратно, показал, что в кабинете — никого. Разумеется, она не поверила. Решила, что Элис выпрыгнула вон в то окно.

Он громко засмеялся.

— А дело было зимой, и на улице шел снег.

Смех прекратился.

— Ты первый, кому я рассказал, — признался Ричард, — И рассказываю я тебе лишь потому, что нужно с кем-то поделиться этим чудом. Я вообще не собирался говорить о нем. С какой стати колдуну раскрывать свое колдовство, показывать волшебную палочку? Все это мое, и только мое.

Ричард велел мне погасить лампу. Я молча протянул руку и щелкнул выключателем.

— Да, Дэвид. Моя жена видела Элис.

Он запрокинул голову и снова засмеялся.

— Но никого из остальных, — добавил он.

— Остальных? — переспросил я, все сильнее ощущая нереальность происходящего.

— Да! Остальных! А знаешь, что началось после того, как Элис ожила? Конечно же, не знаешь.

Ричард наклонился вперед.

— После сотворения Элис все, что бы я ни вообразил, появлялось в реальном мире. Причем без усилий. Я представлял кошку, спящую перед камином, закрывал глаза, а когда открывал — на ковре лежал белый пушистый комок с носиком, раскрасневшимся от жаркого воздуха. Все, Дэвид! Все, что бы я ни захотел. А какой публикой я наполнял дом! В коридорах шлюхи обнимались с безумцами. Я находил предлог, чтобы отправить Мэри куда-нибудь, и дом содрогался от демонических празднеств. В прихожей у меня шли старинные побоища. По ступеням текли реки красного вина. Я воздвигал алтари и приносил в жертву девственниц. Половицы были липкими от их крови. Стены сотрясались от рева и воплей, когда здесь происходили оргии. Десятки охваченных похотью людей извивались, словно черви. И все это было на самом деле! Вживую!

Он умолк, переводя дыхание.

— А порой на меня накатывала тоска. Тогда дом наполнялся молчаливыми уродами, отягченными горем. Я ходил между ними, похлопывал по плечу какой-нибудь труп, с которого сыпалась земля, или беседовал с вурдалаком о разных пустяках.