— А я пока в павильон зайду, взгляну, как там выгородку для нас готовят.

— Ой, а можно мы сначала с вами в павильон? Лёшке же интересно!

— А тебе самому не интересно? — улыбнулась старушка. — Пошли уже.

Лёшка собрался подняться и вдруг понял, что не может. Он каким-то невероятным образом умудрился засунуть ноги под диван так глубоко, что теперь они не желали вылезать обратно. Чтобы их вытащить, нужно было встать и облегчить давление на диван. А чтобы встать, нужно было вытащить ноги. Ничего умного в голову не приходило, и Лёшка сказал:

— Вы идите, я вас сейчас догоню.

Зоя Александровна кивнула и вышла, но Серёга, почувствовав неладное, остался.

— Ты чего?

— Ноги застряли. Под диваном.

Серёга нагнулся посмотреть.

— Это как же ты их туда всунуть умудрился?

— Я знаю? На нервной почве, наверное.

— Бывает. Я в самый первый раз, пока чашку с чаем в руки не взял, двух слов связать не мог. А потом увлёкся, стал этой чашкой размахивать и всех облил. Хорошо, что чай к этому времени остыл. Ты вот что, становись на колени, а я диван чуть приподниму.

Лёшка сполз с сиденья, а Серёга приподнял край дивана. Подняться с пола тоже оказалось делом нелёгким — ноги затекли и когда их удалось окончательно выпрямить, то обнаружилось, что носки смотрят вправо и влево, почти не образуя угла.

— Вот это да! — закричал спаситель. — Идеальная первая позиция.

— Чего? — не понял Лёшка.

— Ну в танцах есть разные позиции. Третья, шестая. А у тебя первая получилась. Очень трудная, к ней подолгу привыкают, а у тебя раз — и вышло.

— Блин, мне бы теперь из этой позиции в нормальную вернуться. А то вдруг стану всю оставшуюся жизнь косолапить?

— Не боись, прорвёмся. А твой способ надо запатентовать, пригодится будущим балерунам и балеринам.

Когда они вошли в съёмочный павильон, тот самый, над которым раньше светилось грозное табло «НЕ ВХОДИТЬ», ноги у Лёшки окончательно пришли в себя.

Первое, что бросалось в глаза, да и под многострадальные ноги, было великое множество кабелей. Они устилали пол сплошным ковром, впрочем, сравнение с ковром было явно неуместным — ковёр — это нечто гладкое, а тут — сплошные бугры, бурелом какой-то. А с учётом того, что освещения в данный момент почти не было, всё это напоминало труднопроходимую полосу препятствий. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы не споткнуться.

— Ребятушки, да включите же свет, — раздался голос Зои Александровны.

К кому она обращалась, осталось непонятным, но свет зажёгся.

— Вот спасибо! — поблагодарила режиссёр опять-таки неизвестно кого.

— Да не за что, всегда, как говорится, готовы! — прозвучало из громкоговорителя.

Лёшка повернулся в сторону, откуда шёл звук, и увидел большое окно. За стеклом в свете экранов виднелись какие-то непонятного назначения пульты. Тень, сидевшая в кресле перед одним из пультов, помахала Лёшке рукой. Лёшка помахал в ответ и только после этого догадался, что это Лена, девушка, которую они видели в редакции. Наверное, уже дописала свой сценарий, раз переместилась сюда.

— Это — аппаратная, — пояснил Сергей. — Оттуда в эфир передачи запускают.

Лёшка кивнул, мол, понял. Он уже и сам вспомнил, что нечто подобное иногда показывают в конце новостей, когда камера откатывается назад и становится видно не только диктора, но и всё помещение студии. Только как телевизионщики умудряются не показывать все эти горы кабелей разной толщины и длины?

Мальчишки наконец преодолели все эти непролазные дебри, и Лёшка получил возможность оглядеться, не рискуя грохнуться на пол.