— Я сам не понимаю, как Он может, нет.

— Вот о чем я думала. Я думала, что это хороший тест, вполне разумный, при том, что не одна я такая. Теперь я убеждена, что Бог ответил на мою молитву.

— И этот ответ — я.

— Да, вы стали этим ответом.

— Хлоя, о чем вы все-таки молились на самом деле?

— Молитва сама по себе была не такой уж большой, если бы я не получила ответа. Я сказала Богу, что мне нужно еще чуть-чуть. Я чувствовала, что всего того, что я услышала и узнала от своего отца, мне не достаточно. Я молилась совершенно искренне и сказала, что для меня имело бы решающее значение, если бы Бог доказал, что Он проявляет заботу обо мне лично, что Он знает, к чему я стремлюсь, и что Он хочет, чтобы я знала, что Он есть.

Бак испытывал странное чувство, будто он хочет высказаться, но у него сел голос, и он не может закончить фразу. Он закрыл лицо руками, чтобы овладеть собой. Хлоя пристально смотрела на него.

— Так вам кажется, что я и есть ответ на вашу молитву? — спросил он наконец.

— Мне это представляется несомненным. Я уже сказала вам, что во время молитвы мне и в голову не пришло, что вы можете оказаться рядом со мной. Вообще, я даже не была уверена, что мы когда-либо встретимся. Но получилось так, будто Бог лучше меня знает, кого я хотела встретить сегодня больше всех.

Бак был невыразимо тронут. Он тоже хотел видеть ее. В противном случае он мог бы полететь рейсом Хетта или десятком других, которые доставили бы его в Чикаго утром. Бак посмотрел на нее:

— Так что же вы теперь собираетесь делать, Хлоя? Мне кажется, Бог привел вас к поворотной точке. Это еще не сама поворотная точка буквально, но вы обратились и получили ответ. Это выглядит так, будто на вас уже наложено обязательство.

— Да, у меня нет выбора, — сказала она. — Да мне и не нужно ничего другого. Из всего того, что я узнала от Брюса Барнса, видеокассеты и отца, не обязательно, чтобы кто-то другой вел тебя, не обязательно ходить в церковь и тому ^ подобное. Подобно тому, как я молилась о том, чтобы мне, был послан отчетливый знак, я могу молиться и об этом.

— Ваш отец ясно показал это вчера.

— Вы не хотели бы присоединиться ко мне? — спросила она.

Бак заколебался.

— Не примите это на свой счет, Хлоя, но я еще не готов к этому.

— Чего вам еще нужно?.. О, простите, Бак. Я веду себя так, как мой отец, когда он вернулся к христианству. Он был не в состоянии справиться с этим сам, а я вела себя ужасно. Если вы еще не готовы, это значит, вы не готовы.

— Не нужно меня насиловать, — сказал Бак. — Подобно вам, я чувствую себя стоящим у порога. Но я не умею быть торопливым. Сегодня я хочу поговорить с этим Барнсом. Но я должен вам сказать, что те сомнения, которые еще остались у меня, едва ли сравнятся с тем, что пережили вы.

— Знаете, Бак, — сказала Хлоя, — обещаю, что сейчас я выскажу последний довод. Но теперь я думаю так же, как мой отец. Призываю вас не тянуть слишком долго, потому что никогда не знаешь, что может произойти.

— Я понимаю вас, — ответил он. — Я думаю, что еще успею использовать свой шанс, если этот самолет не рухнет на землю. Я все еще чувствую потребность поговорить с Барнсом. Но вы правильно поставили вопрос.

Хлоя повернулась и посмотрела через плечо.

— Тут еще два свободных места, — сказала она и остановила проходившую мимо стюардессу:

— Могу я вас попросить сообщить кое-что моему отцу?

— Конечно.