Мейнард повернул на восток и проплыл назад, к мысу, затем снова взял на запад. Они следовали за стаей кормящихся морских птиц, но больших рыб, которые выгоняли мелочь для наживок наверх, не интересовали блестящие стальные блесны, тащившиеся за “Мако”. Появился бурый дельфин и стал кувыркаться в кильватерной волне судна. На поверхность выскочила небольшая акула, затем, услышав звук приближавшегося мотора, вильнула хвостом и исчезла.

В час дня Мейнард связался по радио с Виндзором. Он доложил об улове Юстина и пообещал вернуться в течение часа.

– Я хочу есть, – сказал Юстин.

– Я тоже.

– И пить. Мейнард кивнул.

– К черту это дело, давай возвращаться. Может быть, телефон починили.

Пока Юстин сматывал удочки, Мейнард оглядел море. Впереди, к западу, ему вдруг попалась на глаза небольшая коричневая точка, низко державшаяся на воде. Он проверил, закреплены ли удочки, завел мотор и направил судно на запад.

– Я думал, мы возвращаемся, – заметил Юстин.

– Да. Через минуту. – Мейнард указал на точку.

– Что это такое?

– Не знаю. Черепаха, может быть, или акула. Мы посмотрим.

– Зачем?

– Просто так... – Мейнард улыбнулся. – По Восемьдесят девятой улице ты можешь ходить целыми днями, а то и неделями, и не увидишь ни одной акулы. Согласись, что это так.

Точка быстро обретала форму.

– Это лодка, – сказал Юстин.

– Больше похоже на каноэ.

– Как она сюда попала?

– Приплыла, должно быть, оттуда... с Уэст-Кайкоса. – Мейнард махнул рукой в сторону серой массы, видневшейся на западном горизонте.

Лодка оказалась выдолбленным стволом дерева, суженным с обоих концов. Мейнард сделал круг, осматривая ее. Она была пустой, если не считать одного грубо вытесанного весла.

– Смотри! – сказал Юстин. – Вон там. Мейнард скосил глаза. Солнце стояло высоко, так что поверхность воды сверкала, зеркально отражая его сияние.

– Что ты там увидел?

– Кто-то плывет.

– Ясно, – Мейнард все еще был ослеплен блистающей завесой солнечного света. – Наверняка плавучее бревно.

– Бревно не машет руками.

Мейнард сел на корточки под навесом, рядом с Юстином, и прикрыл глаза от солнца. Он увидел крошечный силуэт, машущую руку.

– Черт бы меня побрал! Должно быть, свалилась за борт. Это была молодая девушка, державшаяся на воде с помощью оранжевого спасательного жилета на капоке, растительном пухе. Она махала рукой, но то, как она махала, показалось Мейнарду странным: в ее взмахах не было лихорадочности, не было отчаяния. Ее рука двигалась туда-сюда, как метроном. И она не вопила, не кричала, и не говорила ни слова, даже когда они приблизились.

Мейнард поставил ручку управления в нейтральное положение, позволив судну подплыть к девушке.

– Вы не ранены? – крикнул он. Она ничего не ответила, но качнула головой: нет. Он выключил двигатель, чтобы не зацепить ее случайно винтом. Встал на колени на корме и, когда лодка приблизилась к девушке, протянул ей руку.

– Я рад, что мы оказались поблизости. Вы могли бы тут плавать целую неделю, и никого не встретить. – Его пальцы коснулись ее запястья. На вид ей было лет двенадцать-тринадцать, белая кожа, светлые волосы.

– Как вы проплыли такое расстояние?

Он схватил ее за запястье, оперся о транец и потянул. Что-то было не так: она была слишком тяжелой. В глазах ее застыл панический ужас.

– Что за.