|
Тряхнув головой в нетерпении, киммериец обернулся к зеленой заводи. В круглом дворе спрятаться было негде. Если тела юноши нигде не видно, значит, оно так и осталось на дне. Приблизившись к неподвижному изумрудному диску, Конан уставился на мерцающую поверхность воды. Казалось, он смотрит сквозь толстое зеленое стекло, незамутненное, и в то же время искажающее видение. Невеликий по размеру, пруд скорее напоминал колодец, окаймленный нефритовым бортиком. За толщей воды виднелось полусферическое дно — он не мог понять, как ни старался, насколько оно глубоко — и, глядя вниз, Конан не мог отделаться от головокружения, точно смотрел в пропасть. Он был поражен, что может узреть дно — однако вот оно было перед ним, невероятно далекое, ускользающее, затуманенное, и все же открытое взору. Время от времени, казалось, в изумрудной глубине мелькает слабое свечение, но варвар не был в этом уверен. Однако сомнений не оставалось: пруд был абсолютно пуст, если не считать мерцающей воды. Но тогда, во имя Крома, куда же мог подеваться мальчишка? Он своими глазами видел, как черный утопил его в этом самом колодце! Поднявшись на нога, Конан огладил рукоять меча, словно ища у оружия поддержки, и вновь осмотрел пустой двор. Неожиданно взгляд его остановился на одной из верхних полок на стене. Он видел, как черный что-то поставил туда — на загорелом лице киммерийца внезапно выступил холодный пот. Неуверенно, и все же не в силах свернуть в сторону, пират приблизился к светящейся стеке. Оглушенный подозрением, слишком чудовищным, чтобы высказать его вслух, он уставился на последнюю фигурку в ряду. Ужасающее сходство было очевидным. Окаменевший, крохотный, таращась вперед слепым взором, перед ним стоял юноша-зингарец. Ошибки быть не могло. Конан отпрянул, потрясенный до глубины души. Меч выпал из онемевших пальцев, и варвар застыл, пораженный догадкой, слишком невероятной и дикой, чтобы разум мог совладать с ней. И все же сомнений быть не могло. Тайна крохотных фигурок открылась ему, однако тайна их необъяснимого превращения по-прежнему ускользала от понимания. III Как долго Конан простоял так, погруженный в раздумья, он не мог бы сказать наверняка. Женский крик вернул его к действительности, истошный крик, звучавший громче с каждым мгновением. Киммериец узнал этот голос, оцепенение, владевшее им, исчезло мгновенно и без следа. Мощным прыжком он вскочил на один из верхних выступов и уцепился за стену, столкнув на землю несколько фигурок, чтобы дать опору ногам. Затем, подпрыгнув и подтянувшись еще немного, варвар оказался на вершине стены и смог заглянуть на другую сторону. Эта стена оказалась внешней; прямо перед ним расстилался зеленый луг, окружавший замок. По поросшему травой склону шагал черный гигант, волоча под мышкой визжащую и извивающуюся девушку с такой же легкостью, как взрослый мог бы нести капризного младенца. Это была Санча, черные волосы ее растрепались и волнами ниспадали до самой земли, оливковый загар резко контрастировал с черной кожей ее похитителя. Не обращая ни малейшего внимания на ее крики и сопротивление, он направился ко входу в замок. Как только черный скрылся в проходе, Конан поспешил соскочить со стены и скользнул в арку, ведущую в дальний двор. Затаившись там, он увидел, как гигант втащил упирающуюся пленницу во двор с колодцем. Теперь он смог лучше рассмотреть загадочное существо. Симметрия тела и конечностей черного казалась, при ближайшем рассмотрении, еще более невероятной. Под сверкающей кожей перекатывались упругие мускулы, и варвар подумал, что гиганту не составит труда голыми руками разорвать на части обычного человека. Ногти были его дополнительным оружием, длинные и заостренные, точно птичьи когти. Лицо, подобное маске черного дерева. Темно-желтые глаза, точно живой мерцающий янтарь. Но лик его не был человеческим ликом, каждая линия его, каждая черта была отмечена печатью зла — зла, превосходившего человеческое понимание. |
