Затем он начал играть. Он играл мелодию, которую до этого исполнял Роско. Более того, он играл в той же манере, как и Роско. Чернокожий из Нью-Йорка взял свою банку пива, стоявшую сверху на пианино, и сделал большой глоток.

— У тебя действительно здорово получается, — сказал он, вслушиваясь в музыку. — И ты будешь утверждать, что никогда раньше не играл рэгтайм?

Яков отрицательно покачал головой.

— Это так интересно! — воскликнул он и погрузился в целый ряд вариаций на ту же тему.

В них было столько изобретательности, такое богатство звуков, такая живость, что две проститутки поднялись и начали кружиться по комнате. Даже толстая мадам стала менее суровой и притоптывала ногой в такт музыке.

— Вы только послушайте его! — восторженно проговорил Роско. — Он схватывает все на лету. Парень, если бы я закрыл глаза, я бы подумал, что ты такой же черный, как и я. Ни один белый не играл так, как ты!

Танцевавшие проститутки визжали от восторга. В это время открылась дверь одной из комнат, и очень толстый капитан высунул голову, чтобы выяснить, что происходит.

— Was gibt's? — спросил он, натягивая трусы.

Музыка явно пришлась ему по душе. Полупьяный, он выскочил в гостиную вместе со своей партнершей, и оба пустились в пляс. Пока пальцы Якова царили над клавишами, извлекая волшебные звуки в публичном доме создавалась атмосфера карнавала.

И вдруг музыка прекратилась — Яков тяжело свалился со стула на ковер. Одна из проституток закричала, а Роско подскочил к нему и, опустившись на колени, стал проверять его сердце.

— Коньяк! — крикнул он. — Schnell!

Роско был более шести футов роста, с огромными руками и крепкими бицепсами. Он легко поднял Якова с пола и понес его на руках в комнату капитана буксирующего судна.

— Этот малыш не весит и ста двадцати фунтов, — заметил он, занося Якова в маленькую комнатенку со смятой постелью. — Что-то подсказывает мне, что он просто ослаб от голода. Schnell mit der, сэндвич!

Он осторожно положил Якова на кровать, а Грета принесла в комнату сэндвич и банку пива. За ней стояла мадам с бутылкой бренди. Роско взял бутылку и, приподняв одной рукой Якова, другой влил ему в рот глоток бренди. Яков глотнул, и к нему постепенно стало возвращаться сознание.

— Ты в порядке? — спросил Роско, сидя на постели рядом с ним.

Яков кивнул.

— А теперь поешь это.

Он взял с тарелки сэндвич и передал его Якову. Яков стал с жадностью уминать его, как проголодавшаяся собака.

Роско внимательно наблюдал за ним.

— Теперь, — сказал он, — я позволю себе предположить, что ты не путешествующий инкогнито член семьи Рокфеллеров. И судя по тому тряпью, что на тебе надето, ты и не герцог. Так как же ты собираешься оплатить свой проезд до Нью-Йорка? Даже третий класс чего-то стоит.

— Я попробую, — сказал Яков, заглатывая еду, — … найти работу. Может… играть на пианино… в публичных домах?

— Хм. Зачем Роско Хайнесу нужен тут такой конкурент, как ты? Нет, сэр, мы постараемся выставить тебя из Гамбурга побыстрее.

Он поднялся.

— Вот что я тебе скажу: Америка, по большому счету, не самая любимая мною страна, почему я и оказался в Европе, где к черному относятся не обязательно, как к ниггеру. Но если такому талантливому малышу, как ты, хочется поехать в Нью-Йорк, — я снимаю перед тобой шляпу; ничто не может помешать тебе ехать туда.

Он вытащил полную пригоршню монет из кармана, бросил их в шляпу и повернулся к проституткам.