— Чупакабру!

Ноги задрал на стену, длинными волосами почесывает ворс ковра, тельце пребывает в состоянии покоя на диване.

— Кого?

Кофта сама вывалилась из моих рук. От удивления. Упала удачно, чаду на лицо. Он не заметил, настолько был воодушевлен грядущими подарками.

— Зверь. Полезный, — ответил.

Кофта полетела в неизведанные дали. Я остановилась, уперев руки в бока. Наверное, в перевернутом виде мое лицо было не столь грозно, каким должно было быть. А должно быть страшнее, чем Иван Грозный в моменты ярости.

— А чего? — Ребенок совершил кувырок, но за кофтой не торопился. — Аквариумные рыбки для тетки, попугай говорящий для бабушки, у тебя есть я. А у меня?

— А у тебя есть тараканы в башке! — возмутилась я слишком медленному перемещению наследника по комнате.

— А у меня будет чупакабра. — Глеб пополз в угол за кофтой. — Она небольшая, можно в прихожей держать…

— И кормить кровью неродившихся младенцев?

— Она пьет кровь овец и коз. — Глаза широко распахнутые, карие, взмахивает длинными ресницами, взгляд невинен. — В голодное время будем подкармливать собаками.

— А если она съест попугая?

Попугай Желтухин чирикнул, подтверждая свое нежелание быть съеденным, и стал быстро наговаривать все известные ему слова — цену себе набивал:

— Желтухин! Глеб придет! Привет! Как дела? Орел!

— Нового купим, — не оценил таланты своего желтокрылого друга Глеб.

— Тебя нового купим? — уточнила я, закрывая чемодан.

— Лучше меня нет! — сообщил Глеб, падая на диван.

— Это точно, — прошептала я.

Чупакабру ему подавай! Вот ведь дети пошли! Раньше им достаточно было жвачки и бутылки кока-колы, а теперь монстры их не пугают.

— Между прочим, чупакабра водится в Пуэрто-Рико, а не на Кубе, — блеснула я своими знаниями.

— Мама! У тебя устаревшие сведения! Пуэрто-Рико — это Большие Антильские острова. Туда же входит Куба! Они соседи! Ты хотя бы поинтересовалась, куда летишь.

Я удивилась. Даже восхитилась. Но ненадолго. Гениальность моего ребенка всегда имеет причину. И я ее нашла. Карта. Я действительно смотрела, где находится Куба, кто у нее соседи. По карте смотрела. Эта карта сейчас лежала на полу, а Глеб делал вид, что они с ней находятся в разном временном континууме.

— Так!

Я перестала метаться по комнате. Занятие бесполезное, ничего, кроме хаоса, не создает.

— Будет тебе чупакабра! Потом не пугайся. Покупка обмену и возврату не подлежит.

— Кто? Я?

Для своих десяти лет Глеб долговяз и тощ. Вес небольшой, но когда на вас прыгают с дивана, то надо тридцать килограмм умножить на силу разбега, а потом добавить скорость свободного падения.

— Ни за что!

Глеб прыгнул. Я отошла в сторону. Грохот свалившегося на пол тела напомнил мне о том, что соседка давненько не приходила жаловаться, что у нее штукатурка сыпется и люстра качается.

— Мама, — простонал Глеб, поворачиваясь на спину.

— Добавлю к чупакабре шоколадку, — пообещала я, отступая к двери.

— Кому-то вампира привезешь, а мне достанется всего-навсего шоколадка и облезлый койот, — жал из себя слезу Глеб.

Он пытался ползти за мной. Оглушенный падениями, с отбитыми коленями, вывихнутым плечом… Дергано полз, тянул ко мне дрожащую окровавленную руку.