– Великолепно, просто великолепно! Когда был изготовлен оригинал? – спросил он.

– Во время правления Альфреда Великого, ваше высочество, – ответил Ройс. – Мы полагаем, что это работа одного из монахов, обучившегося письму в королевском скриптории в Винчестере. Первый лорд Хоукфорт заказал книгу по просьбе своей жены, которая очень любила природу. Насколько вы знаете, сир, Альфред – так же, как и вы, – интересовался языками и литературой.

Лесть Ройса была встречена благосклонной улыбкой. Несмотря на все свои недостатки, Принни был человеком далеко не глупым. И, без сомнения, отметил про себя, что Ройсу известны его предпочтения.

Вскоре пришло время распаковать подарок Алекса. Подарок, сгибаясь под его тяжестью, принес лакей. Это был большой прямоугольный сверток, завернутый в кусок янтарного шелка. Глаза принца загорелись при виде свертка.

– Что это может быть? – гадал он вслух.

Принни медленно, словно для того, чтобы растянуть удовольствие, развернул шелк, под которым оказался футляр из красного дерева, покрытый изысканными рисунками – Джоанна сразу узнала акорскую работу.

Взглянув на Алекса, принц осторожно приподнял крышку футляра и заглянул внутрь…

– Боже мой! Этого не может быть! Неужели это?.. – воскликнул он.

Его руки слегка задрожали, когда он вынул из футляра шпагу в золотых чеканных ножнах, ослепительно засверкавших в свете газовых светильников. Толпа загудела: похоже, все сразу же поняли, что это было за оружие.

Шпага действительно легендарная: клинок изготовили еще в те времена, когда Англия была совсем юной. Шпага могла находиться в деле у стен Трои, обагренная кровью древних воинов, чьи имена вошли в историю, – гордого Гектора и надменного Ахилла, обманутого женой Менелая. Словом, тех, кто будет вечно жить в памяти и легендах.

– Вполне вероятно, греческая работа, – заключил Принни, осматривая шпагу со всех сторон. – Ведь она греческая, не так ли? – Он с надеждой посмотрел на Алекса.

– Шпага акорская, – тихо проговорил Даркурт.

В комнате наступила тишина. Все знали, что акорцы свято берегут все акорское, ведь из этого государства не вывезли ничего – ни блюда, ни кувшина, ни даже мелкой монеты. Мир не знал об Акоре ничего – только слухи, сплетни и легенды. И если не считать хранившихся в Хоукфорте старинных вещей, которые считались акорскими, никто больше не видел даже какого-нибудь пустячка, изготовленного в крепости-королевстве. До сих пор.

– Это наш дар вам, ваше высочество, – промолвил Алекс, склоняя перед Принни голову. Один принц кланялся другому. – Мы уверены, что передаем его в хорошие руки.

– Заявляю прилюдно, – совладав с волнением, произнес принц-регент, – что это самый лучший мой день рождения. Самый торжественный.

Сначала Джоанна решила, что принц говорит это из вежливости. Но потом она подумала о пустой жизни Принни, о его холодных отношениях с безумным отцом, который даже не пытался сблизиться с сыном, об отчужденных отношениях с презираемой им женой, которую вынудили выйти за него замуж из политических соображений, о разрыве принца с Марией Фицгербсрт, единственной женщиной, которую он, по всеобщему признанию, по-настоящему любил и чуть было не вступил с ней в незаконный брак. Этот день рождения – всего за несколько месяцев до того, как будут сняты все ограничения с регентства, – действительно мог быть лучшим в жизни принца, потому что он наконец, обрел реальные перспективы сделать что-то значительное, провести свой народ через трудные времена.