А дальше сплоховал я, столкнулся с орком на ближней дистанции, где он не мог работать копьём, а я своей алебардой, он сообразил быстрее, просто ухватил моё оружие за древко и начал с его помощью валить меня на землю. Удар головой ничего не дал, даже с разбитым носом он не хотел отпускать древко, а силы у него хватило бы на двух таких, как я.

Спасла меня Ксения, орк как то жалобно хрюкнул, руки его разжались, а ноги стали подкашиваться, сместившись вбок, я разглядел, что именно придумала юная живодёрка. Правильно рассудив, что в столкновении лицом к лицу она неизбежно проиграет, девочка постаралась укрыться за спинами больших товарищей, а уже оттуда наносила скрытные удары. Вот и сейчас, зайдя орку за спину, воткнула свой штык ему в задницу. Да не в ягодицу, как могло бы показаться, а прямо между булок в самое… не знаю, что при этом чувствовал орк, но на его боеспособности это сказалось самым отрицательным образом. Последовавший затем рубящий удар алебардой был, фактически, ударом милосердия.

Бросившись вперёд, я споткнулся о лежащего Семёна, тот получил глубокую рану плеча от орочьей секиры, но успел вогнать моргенштерн ему в грудь. Шипастая дубина застряла в мясе, а противник так и стоял, не имея возможности выдернуть, поскольку на него наскакивал Василий с мясницким топором. Дарья снова взялась за лук, стрела догнала мелкого орка, который, поняв, что битва проиграна, попытался сбежать. Противники кончились.

– Опыта за свина отвалили, – прохрипел Борис, вернувшийся из заезда на кабане. – Два уровня поднял, а за всадника почему то…

Все мы перевели взгляд туда, где лежал недобитый всадник, это был вожак орков, а потому хит пойнтов у него было много. Впрочем, ему это не помогло. Он пытался встать, опираясь на древко копья, но получалось плохо. Изо рта выплёскивалась кровь, а железный нагрудник напоминал консервную банку, побывавшую под прессом.

– Сейчас доделаю, – сказал Борис, подбирая брошенный кистень.

– Остынь, – велел я, оглядывая своё воинство на предмет неудачников. – Марина?

Женщина так и продолжала валяться на земле и тихо всхлипывать, видно было, что напугана до истерики, драку с обезьянами она как то пережила, но теперь нервы сдали окончательно. Я присел рядом на корточки.

– Марина, встань, возьми ятаган и добей эту тварь.

– Я… Я…Я… не могу, – лицо было грязным, только слёзы промыли узкие дорожки. Губы дрожали.

– Ты детей увидеть хочешь? – я решил зайти с козырей. – Они дома, ждут тебя, в окно выглядывают. Не знают ещё, что мамка их в кровавую лепёшку…

– Юра… – попытался возразить Алик.

– Не лезь! – рявкнул я. – Встань, возьми оружие. Быстро!!!

Она подчинилась, хоть и не перестала плакать.

– Подойди к нему и просто заруби. С размаху. Двумя руками возьми.

Первый удар был неудачным, лезвие прошло по морде орка, срубив ему щеку, так, что показались коренные зубы. Марина завопила голос, но оружие подняла. Теперь уже удар пришёлся по шее, острое лезвие проехало сверху вниз, врезаясь в артерию, хлынула кровь, а орк повалился на землю и окончательно обмяк. Ещё двоих добили Альберт и Ульяна.

– Уровень поднялся? – спросил я Марину, которая всё ещё билась в истерике.

Она кивнула, не в силах ничего сказать.

– Всё в силу и в клинковое оружие, мечи. Поняла?

– Отставить, – резко возразил Семён.

– Что не так?

Он поднял с земли арбалет, довольно корявый, но исправный.