А Фремденгут тем временем увидел на внешнем рейде «Кариоку» с нацистским флагом.

Он вернулся в пещеру, прикрыл за собой дверь:

— Фельдфебель Кумахер, взять автомат!

Уверенный, что сейчас его будут расстреливать, Розенкранц в диком ужасе завопил.

Пока оба эсэсовца в некотором отдалении досылали патроны в стволы своих автоматов, Фламмери еще успел обменяться несколькими фразами, полными исключительного понимания обстановки.

— Идеальные и совершенно бесстрашные солдаты, и к тому же заботливые, что чрезвычайно важно! — заметил вполголоса Фламмери, отодвигаясь подальше от Розенкранца, потому что ему было бы неприятно, если бы на него вдруг брызнула чужая кровь. — Попробуйте мне возразить, Цератод.

— А что им еще в их положении остается делать?.. — неохотно отвечал Цератод.

— Ага!.. А я говорил!.. Они будут его… — Фламмери многозначительно кивнул на Розенкранца. — Так что лучше, если вы от него отодвинетесь…

— Вы — Мообса и негра, — шептал между тем Фремденгут своему фельдфебелю. — Остальными займусь я… Только без истерик! — Он заметил, что у Кумахера от волнения трясутся руки.

— Есть, без истерик, — шепотом отвечал фельдфебель.

— Барон! — громко проговорил Фламмери, и Фремденгут даже вздрогнул от неожиданности (неужели этот американец расслышал их разговор?). — Дорогой барон, я считаю приятнейшим своим долгом заявить вам, что я в полном восторге от такого союзника, как вы… Впрочем, ничего другого я и не ожидал.

— Весьма польщен, сэр, — учтиво ответил Фремденгут. — Рад служить…

Мообс от себя добавил, стараясь перекричать свирепствовавшую в пещере разухабистую «Ойру»:

— Я полностью присоединяюсь к словам мистера Фламмери… присоединяюсь, — повторил он, но уже потише, потому что теперь оба эсэсовца были совсем рядом.

«Сейчас они будут приканчивать этого грязного нигера», — подумал он, видя их непроницаемые лица и автоматы на изготовке, и тоже отодвинулся подальше от Розенкранца. А тот в диком страхе лег ничком, прикрыл себе лицо руками и изо всех сил завыл, почувствовав над собой прерывистое дыхание сразу двух людей с заряженными автоматами.

— Нам лучше отвернуться? — тихо осведомился Фламмери, полный желания поберечь нервы своих младших партнеров — эсэсовцев.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Фремденгут. — Пожалуй, так было бы лучше… Я…

— Вы мне хотели еще что-то сказать? — спросил Фламмери.

— О нет, сэр!.. То есть, да, я хотел сказать… э-э-э, я хотел сказать «хайль Гитлер!», сэр… Да, именно хайль Гитлер!..

И не успело еще дойти до сознания главы острова Взаимопонимания Роберта Д. Фламмери и Эрнеста Цератода все несоответствие этого восклицания с недавним поведением дисциплинированнейшего из граждан острова Взаимопонимания барона Вальтера-Фридриха-Готлиба фон Фремденгута, как тот выпустил пол-автоматной очереди в спину главы правительства и вторую половину в спину его заместителя, который до последней секунды своей жизни так и оставался при убеждении, что первая половина этой очереди пошла целиком на Розенкранца.

— Хайль Гитлер! — браво подхватил фельдфебель Кумахер и первым делом пристрелил Розенкранца.

Что же касается кандидата на пост губернатора острова Разочарования — мы имеем в виду Джона Бойнтона Мообса, — то он был слишком любопытен, чтобы не глянуть хоть одним глазком, как будут расстреливать «этого грязного нигера».