Не найдя, что еще сказать, юноша неловко поклонился и ушел. Во время разговора дети, девочка лет семи и пятилетний мальчик, молча разглядывали нежданного гостя. Данте с горечью подумал о том, что когда Анжела выходила замуж, он сам был еще ребенком.

На следующий день она пришла в их дом, и Сандра осталась довольна ею: Анжела была немногословна, толково и аккуратно выполняла любую работу. Она появлялась на рассвете и уходила, когда в небе зажигались звезды. Детей она с собой не приводила: оставляла их со своей матерью.

Когда Данте встречал ее во дворе или в доме, его сердце сладко замирало, а душа наполнялась теплом. Он мечтал отправиться с ней на прогулку, болтать и смеяться, бежать под деревьями, в густой тени, пронизанной потоками солнца, а когда стемнеет — лежать в траве, любуясь полетом звезд. Быть может, прохладный вечерний ветер сумел бы проникнуть в его сердце и, коснувшись открытой раны своими бесплотными пальцами, если не исцелить ее, то хотя бы немного унять боль.

Когда Анжела подавала на стол еду, Данте не мог отвести от нее глаз: ее движения были грациозны, ловки и красивы, о чем она не подозревала и не задумывалась, ибо была сдержанна и скромна.

Данте терзала ревность: он часто задавал себе вопрос, любила ли Анжела мужа или это был брак по договоренности, как часто случалось в деревне? Ночью, в постели, он грезил о ней, томился влечением и мечтал о том, что когда-нибудь она окажется рядом. И всякий раз засыпал в тоске, потому как понимал, что это невозможно.

Бьянка готовилась к свадьбе, считала дни и недели до приезда Винсенте и ничего не замечала. Жених обещал привезти для нее муаровое платье, атласные туфли и шляпку фасона, какой носят француженки, и девушка боялась, что родители не позволят ей венчаться в таком наряде. Сандру куда больше волновала судьба дочери, которая вскоре должна была выйти замуж, а не сына, который пока что не доставлял ей никаких хлопот. Что касается Леона, ему не могло прийти в голову, что Данте мог влюбиться во вдову с двумя детьми, которая была старше его на целых семь лет.

Иногда Андреа чудилось, что свободы не существует: куда ни кинь взгляд, скалят зубы стальные решетки. И все же в последнее время в нем укрепилась надежда, надежда на то, что когда-нибудь он выйдет на волю.

Если бы не напарник, его душа сдалась бы куда прежде, чем тело. При этом самого Ранделя словно точили какие-то неотвязные мысли, подобно тому, как черви точат дерево, постепенно разрушая его, превращая в труху, хотя он и держался изо всех сил.

— Ты умеешь читать? — однажды спросил он Андреа.

— Очень плохо. Отец Витторио считал меня бестолковым, другие мальчики смеялись надо мной. Потому вскоре я бросил ходить на занятия и вместо этого блуждал по горам.

— На самом деле ты очень смышленый. Я продолжу с тобой заниматься, причем будет лучше, если ты научишься читать по-французски.

— Зачем мне это?

— Человек, который умеет читать, всегда сможет сам докопаться до сути любых вещей, отличить правду от лжи. А это — ключ к свободе. Я стану пересказывать тебе книги, которые некогда прочитал. Надеюсь, когда-нибудь ты сам возьмешь их в руки.

— Ты думаешь, мы выйдем отсюда?

— Выйдем, — уверенно произнес Рандель, — и, надеюсь, что скоро.

Андреа слышал, что о побеге заключенных с каторги оповещают пушечные выстрелы, после чего все сведения о беглецах передаются береговой охране и жандармам префектуры. Даже если им удастся выбраться за пределы порта, где взять деньги, одежду, кров? Однако Рандель был умнее и старше, и Андреа не задавал лишних вопросов.

Он узнал подробности только тогда, когда настала пора бежать.

— Я вытянул счастливый билет для нас двоих, — с легкой улыбкой пояснил Рандель. — Каждый год среди узников проводится своеобразная жеребьевка, которая решает, кому бежать на этот раз.