– Не купаться, – сказала Штеффи. – Нелли… – на большее ее шведского не хватило.

Тетя Марта кивнула и повела Штеффи в комнату, где висели настенные часы. Она показала на циферблате цифру «3» и сказала:

– Приходи домой. В три часа.

Штеффи кивнула. В три часа.

– Эверт, – сказала тетя Марта. – Отец. Приедет домой.

Штеффи притворилась, что поняла. Так проще всего.

Малыши и Нелли сидели за большим столом на кухне тети Альмы и рисовали, сама тетя Альма что-то замешивала в миске. Она всегда была чем-то занята: готовила еду, пекла, мыла посуду, чистила, убирала. Но, в отличие от тети Марты, которая вела хозяйство с такой серьезностью, что челюсти сводило, тете Альме, казалось, это было совсем не в тягость. Поварешки, тряпки для мытья посуды, половые щетки так и плясали в ее руках, действуя, словно сами по себе. Тесто легко отскакивало от стола к столу, тарелки перелетали из таза для мытья посуды в сушилку.

Нелли подняла взгляд от своего рисунка и сказала:

– Мы не пойдем сегодня купаться.

– Прекрасно, – ответила Штеффи.

Она взяла лист бумаги и карандаш и принялась рисовать девичье лицо с большими глазами и кудрявыми волосами. Над губами она трудилась особенно тщательно. Они должны быть тонкими, изящно изогнутыми, словно лук Амура. Штеффи несколько раз стирала ластиком неверные линии, прежде чем осталась довольной рисунком. Девочка получилась печальной. Красивой и печальной. Совсем как Эви, ее лучшая подруга в Вене. Эльза пришла в восторг от рисунка Штеффи. Сама она рисовала принцесс в розовых платьях с длинными золотистыми волосами. Ион был еще слишком мал, чтобы рисовать аккуратно. «Получаются только черточки и каракули», – подумала Штеффи.

Она обошла стол и заглянула через плечо Нелли. На рисунке были изображены двое людей, стоящие на тротуаре на коленях. Рядом – человек в униформе. В руках он держал пистолет и направлял его на стоящих на коленях людей. Позади них, на прямоугольной витрине, большими красными буквами было написано: «ЕВРЕЙ».

Штеффи знала, что имела в виду Нелли. Она тоже это видела, почти полтора года назад, когда немцы заняли Вену.

Родители с девочками возвращались домой из парка. У магазина, в котором мама обычно покупала себе меха, пожилой торговец и его жена стояли на коленях и терли тротуар обувными щетками. Человек в униформе с пистолетом в руке следил за ними. Вокруг собралась толпа зевак. Никто не помог пожилой чете. Наоборот, люди смеялись и издевались над ними. На витрине магазина кто-то написал огромными красными буквами слово «ЕВРЕЙ».

Штеффи взяла сестру за руку и отвела ее в сторону.

– Ты не должна рисовать такое, – сказала она. – Лучше нарисуй что-нибудь красивое.

Она отняла у Нелли рисунок и смяла его.

– Зачем ты это сделала? – возмутилась Нелли.

– Нарисуй красивый рисунок, – повторила Штеффи. – Такой, какой бы ты смогла подарить тете Альме.

Но Нелли не хотела больше рисовать.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – сказала она Штеффи и потащила сестру в гостиную. Там стояла старинная софа с прямой спинкой, стол на резной ножке, накрытый вязаной скатертью, несколько стульев с мягкой обивкой. И небольшой белый орган. Именно его хотела показать Нелли.

– Пианино, – сказала она. – Здесь есть пианино.

– Это не пианино, это – орган, – поправила ее Штеффи. – Как в школе, ты же знаешь.

– Это почти то же самое, – сказала Нелли и села на маленькую скамью у органа.