– Ладно, ладно, Конан. Я ведь только предложил.

Не слушая его, Конан обратился к кушитам.

– Откуда вы шли?

– Из Мессантии, господин, – ответил один из них.

– В ваших краях меня знали под именем Амра, а здесь и повсюду меня зовут Конан, – сказал киммериец. – Вот так и называйте меня.

– Хорошо, – кивнул кушит. – Мы шли из Мессантии, Конан.

– Почему вас было так мало?

– У капитана что-то случилось с прежней командой. – Чернокожий понизил голос. – Они бросили его – так он говорил.

Конан глянул в сторону убитого Колгу.

– Поэтому он и нанял…

– Купил нас, – поправил кушит. – Да. Он торопился уйти из Мессантии. Поднял паруса на второй или третий день.

– Ага, – сказал Конан, почесав переносицу. – Что можешь сказать о грузе?

– Бочки. – Кушит стукнул босой пяткой о палубу, как бы указывая на трюм. – Мы загрузили бочки.

– И все?

Неожиданно Конан почувствовал чье-то близкое присутствие. Он глянул через плечо – один из его людей, новичок, взятый в Мессантии по имени Гжегош, приблизился и прислушивался к разговору с напряженным вниманием.

Это он спросил кушита: «И все?»

Негр глянул на него с удивлением.

– Ты спрашиваешь так, словно на корабле должно быть что-то еще.

– Возможно, – пробормотал Гжегош.

– Клянусь, молодой господин, – чернокожий приложил к груди широкую ладонь и улыбнулся, блеснув ослепительно белыми зубами, – здесь только бочки с вином.

– И вы, – добавил Гжегош тихонько.

Конан резко повернулся к нему, ожидая, что и этот пират намерен потребовать, чтобы негров продали и выручку разделили между всеми разбойниками. Но у того совсем другое было на уме.

– Я хотел узнать, не было ли на корабле еще кого-нибудь, – пояснил Гжегош. – Например… – Он опустил глаза и как бы через силу закончил фразу: – Например, не было ли у капитана рабыни, с которой он не хотел расставаться?

– Рабыни? – негр явно был удивлен. – Кто же берет с собой в плавание женщину? О женщине нужно заботиться и…

Конан громко расхохотался. Когда-то у него была соратница по морскому разбою, пиратка по имени Белит. В ее память киммериец и назвал свой корабль – «Белит».

Кое-кто думал, что это имя дано пиратскому кораблю в честь богини любви, но Конан не почитал чужих богов. Он и своего собственного бога, киммерийского Крома, не слишком чтил; это имя срывалocь с уст варвара лишь в мгновения ярости или сильного удивления, и никогда оно не звучало молитвенно.

Для чего бы ему почитать Белит? Конан и без этой богини пользовался немалым успехом у женщин. Редкая могла устоять перед непобедимым обаянием варвара. И богиня здесь была ни при чем.

Другое дело – та женщина, носившая такое же имя, – Белит. Конан до сих пор вспоминал ее. Впрочем, своими воспоминаниями он предпочитал ни с кем не делиться.

– Женщина? – сказал Конан. – Да, о женщинах нужно заботиться. Они ведь такие беспомощные, нежные существа…

Перед его мысленным взором прошли воительницы, с которыми он имел дело за свою жизнь. Карела, степная разбойница по прозванию Рыжий Ястреб, – с ней Конан встретился в Кезанкийских горах, когда преследовал людей-змей. Акробатка и воровка Зонара с ее неистовым нравом. И многие другие…

Да, весьма слабые существа.

И все же Конан не мог относиться к ним так, как относился к воителям-мужчинам. Под оболочкой доспехов у них была нежная кожа, а под обликом видавшего виды бойца скрывалась женщина, неизменно жаждавшая любви.