Буря наконец достигла острова. Нужно было спешить. Море кругом кипело. Оттуда, где находился сейчас Конан, не видно было Гжегоша с лодкой, однако варвар был уверен в том, что его молодой спутник выполнил приказание в точности.

Конан полез дальше. Сильные порывы ветра хлестали его, но киммериец только сильнее стискивал зубы и продолжал карабкаться. Стена, в отличие от скалы, предлагала гораздо больше удобных выступов, так что Конан поднимался по ней с той же легкостью, с какой другой человек шел бы по лестнице.

Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы одолеть подъем. Он забрался на стену, выпрямился во весь рост и огляделся.

Он находился теперь в замке Илейв, посреди пустынного, заброшенного в море островка. Буря неистовствовала кругом, но внутри замка установилась странная тишина. Ветер не мог проникнуть за высокие стены. Ни одного дерева, ни одного куста не росло на склоне.

Ветер как будто пытался излить свою досаду в оглушительных жалобах. Он носился вокруг неприступных стен и завывал на все лады. Слышно было, как ревет внизу море.

Черное небо низко повисло над башней. Иногда Конану казалось, будто тучи слегка раздвигаются, и тогда с небес прямо на замок глядит внимательный черный глаз, но затем видение исчезло.

Стало темно, почти как ночью. Тем не менее Конан хорошо различал башню, высокую, конусовидную, с единственным входом, забранным решеткой. Окон в башне почти не было, если не считать нескольких бойниц под самой крышей.

Крадучись, киммериец прошел по двору. Каким бы зловещим ни было обиталище Синрика, все же это было жилье – жилье человека, пусть даже жестокого и извращенного. Ему нужны еда и питье, ему требуются слуги.

И ведь у него были слуги! До тех пор, пока какой-то древний ужас не заставил их броситься навстречу смерти в морских волнах, лишь бы избежать жизни наедине с чудовищами…

Крадучись, Конан обошел башню и очутился на другой половине двора. Здесь также было безлюдно, но приглядевшись Конан заметил на дальней стене нечто странное.

Киммериец прижался к башне, стараясь сделаться как можно менее заметным. Впрочем, он мог бы и не беспокоиться об этом: полумрак, окутавший замок Илейв, скрадывал очертания человеческой фигуры.

Зато сам киммериец превосходно видел теперь на фоне грозового неба то, что разворачивалось на низкой стене замка.

Эта стена была обращена к внешней стороне моря. Она была совсем невысокой, поскольку в дополнительном укреплении здесь не возникало никакой надобности: отвесный склон был совершенно вертикальным, так что даже киммериец не смог бы по нему подняться.

Именно здесь был сооружен большой каменный столб, к которому цепями приковывались пленницы. И сейчас возле столба виднелась хрупкая женская фигурка.

Буря неистовствовала в небесах и на море. Гигантские валы катились к горизонту. Черные тучи мчались, гонимые ветром, сталкивались между собой, рвались, но никогда не рассеивались – они были плотны и густы, как мировое зло.

Неожиданно Конан понял, что происходит, и на душе у него стало спокойно. Как будто дело уже завершено, и злодеи низвергнуты.

Одно время киммериец всерьез опасался, что буря вызвана каким-то магическим способом, однако теперь он совершенно уверился в том, что это не так. Буря была самая обычная; Синрик лишь решил воспользоваться ею для завершения злодеяния.

Если бы у Синрика была возможность вызывать непогоду, он бы устраивал подобные «представления» каждый раз, когда приносил бы жертву своему демону-покровителю. Но коль скоро Синрик торопился умилостивить демона, пока бушует ураган, стало быть… стало быть, у Синрика попросту не хватило времени провести все свои обычные пытки.

Конан теперь не сомневался также и в том, что многие из пыток, изобретенных Синриком, были предназначены не столько для ублажения демона, сколько для удовлетворения извращенных наклонностей самого Синрика.