Раздался треск, зеленый луч, словно стрела, пронзил воздух, окрасив склон. Но прошел он футах в двадцати от Самди.

– А а а, – взвизгнул в ярости Корасон. Снова прицелился и опять промазал.

Глядя на эту сцену, Римо заметил:

– Корасон стреляет по неподвижной цели. Почему он не может попасть?

– Он не видит Самди, – объяснил Чиун. – Испарения порождают мираж, он целится в мнимый образ.

– Точно, – сказала Руби.

Корасон сделал глубокий вдох. Он прицелился еще более тщательно и, наконец, нажал кнопку. Солдаты, стоя за ним, внимательно следили за происходящим, опираясь на ружья. Майор Эстрада, сидя на крыле автомобиля, не пропускал ничего, замечая все мелочи.

Корасон опять промазал. Зеленый луч на этот раз был еле заметен, мелькнуло что то совсем невыразительное.

– Он не дает аппарату времени подзарядиться, – тихо проговорил Римо.

Корасон взревел, как бык, и в приступе гнева взметнул аппарат над головой, целясь в Самди. Тяжелая машина пролетела всего десять футов и рухнула в озеро. Наполовину погрузившись в густую жижу, она напоминала своим видом потерпевший крушение корабль, зарывшийся при отливе носом в песок.

– Ну и где теперь твоя магия? – крикнул Самди. Он хлопнул в ладоши, и из зарослей на склоне вдруг вышли люди – десять, двенадцать, двадцать чернокожих мужчин в белых штанах и без рубашек – казалось, из земли поднялись цветущие кусты; у них были остекленевшие, словно подернутые пеленой глаза, как у тех двоих, которых Римо видел прошлой ночью, тех, что прошли по главной улице Сьюдад Нативидадо и насмерть перепугали часовых.

– Вперед, – приказал Самди, и мужчины, воздев руки, зашаркали вниз по склону.

Только тут до Корасона дошло, что, выбросив аппарат, он лишился последней надежды удержать власть. Схватив длинную палку, он наклонился над озером, пытаясь зацепить аппарат и подогнать его к берегу.

Глядя, как президент балансирует на краю котлована, майор Эстрада решительно отбросил сигарету и, глубоко вздохнув, ринулся вперед. Со всего размаху он толкнул Корасона в спину, и президент полетел вниз, в асфальтовое озеро. Черная вязкая масса с хлюпаньем стала втягивать его в себя, и он забарахтался там, истошно вопя.

– Это чистой воды импровизация. Такого не планировалось, – сказала Руби.

Эстрада обратился к солдатам.

– Пора нам, наконец, вернуться к нашим истокам, к настоящей древней вере, – выкрикнул он. – Стреляйте в эту нечисть. Цельтесь же в них. Если хотите жить, выполняйте приказ. – И он указал в сторону Самди.

Солдаты колебались. Зомби тем временем, разбившись на две группы, обходили озеро, идя прямо на солдат.

Эстрада запустил руку в карман кителя и вытащил оттуда мешочек с солью. Очертив полоской соли широкий круг, он позвал в этот круг солдат.

– Идите сюда. Зомби тут ничего не смогут с нами сделать. Мы очистим остров от этих тварей. – Он призывно махнул рукой, и солдаты послушно вошли в круг.

А всего в десяти футах от них свалившийся в озеро Корасон, обхватив руками аппарат, визжал от страха, моля о помощи:

– Спаси меня, Эстрада. Дай руку.

– Прошу мена извинить, Генералиссимус, – сухо ответил Эстрада. – Я сейчас очень занят.

Встряхнув хорошенько стоящего рядом солдата, он заставил его поднять винтовку к плечу.

– Стреляй же, – приказал Эстрада и сам тоже полез в кобуру за пистолетом.

– Они убьют старца, – сказала Руби.

Римо глянул на Чиуна.

– Мне не пристало высказывать свое мнение: ведь я не работаю на президента и нахожусь здесь только как зритель – поэтому я спрашиваю тебя, Чиун, что ты думаешь по этому поводу?

– Я думаю, что ты абсолютно прав, – ответил кореец.