Руби еще не успела и рта раскрыть, а Чиун и Римо, вскочив на ноги, мигом проложили себе дорогу сквозь колючий кустарник, словно его там и в помине не было.

Солдаты же, вскинув ружья, целились в Самди. Эстрада собирался уже спустить курок, когда Римо и Чиун ворвались в круг.

Широко раскрытыми от удивления глазами смотрела Руби, как замелькали в воздухе тела солдат, одетых в защитного цвета форму. Римо и Чиун медленно двигались среди семерых мужчин, и, казалось, замахнись на них прикладом любой солдат, и они тут же рухнут на землю. Но, пытаясь поймать их, солдаты каждый раз хватали руками пустоту. Странно – эти двое двигались проворно и одновременно неторопливо и вроде бы не вкладывали в свои мощные рывки особой силы, а удары так и сыпались по сторонам, трещали кости и пронзительно вскрикивали солдаты. Руки Римо и Чиуна летали, как молнии.

Все было копчено за десять секунд. Солдаты валялись в пыли, майор Эстрада уткнулся носом в землю, рука его все так же сжимала пистолет, но пальца, только что лежавшего на курке, уже не было.

Зомби уже обогнули озеро, направляясь к Римо и Чиуну.

– О них я как то забыл, папочка, – сказал Римо. – Что с ними делать? Говори скорей. Как убивать этих бессмертных?

Чиун не успел еще ему ответить, как Самди поднялся с камня, на котором сидел. Он хлопнул в ладоши, и все двадцать фигур мгновенно замерли, словно они были автоматами, которых отключили от источника энергии.

– Вот это да! – восхищенно произнесла Руби. Выбравшись из кустарника на дорогу, она подошла к Римо и Чиуну. – Как вы это делаете? А? Как?

– Послушан, Руби, – как можно спокойнее произнес Римо, – заткнись, пожалуйста.

Самди величественно двинулся вперед, огибая озеро, а наверху горы, где стояла деревня, стали появляться ее жители, мужчины и женщины. Они внимательно следили, как развиваются события внизу.

Генералиссимус Корасон погрузился в жидкий асфальт уже по пояс. С неимоверным трудом ему удалось повернуться в густой жиже, не выпуская из рук аппарата.

– Ты не станешь правителем, Самди, – вопил он. – Самый главный здесь я! Корасон!

Самди даже не повернулся в его сторону.

Корасон лихорадочно шарил по аппарату, ища нужную кнопку. Наконец нашел и нажал ее. Но в суматохе он забыл, что сначала нужно прицелиться. Раздался треск, и зеленоватое сияние окрасило самого Корасона – удар пришелся прямо ему в живот – на какую то долю секунды президент ярко вспыхнул, а затем растекся зеленой лужицей по темной поверхности асфальтового озера. Его хлопчатобумажная военная форма тоже распалась, а позолоченные ордена – все, что осталось от Живого Бога, Пожизненного правителя, президента Всея Бакьи, – немного побулькав в зеленой лужице, погрузились в темную массу озера вслед за аппаратом, гвоздиками от сапог президента и, наконец, самой зеленой жижей, что раньше звалась Корасоном.

– Подите прочь, – грозно крикнул Самди, и двадцать мужчин с остекленевшими глазами тут же повернулись и, шаркая ногами, поспешили назад, в сторону деревни.

Самди подошел к Руби, Римо и Чиуну.

– И что теперь, детка? – ласково спросил он Руби.

– Теперь вы станете правителем, – сказала Руби. – Судьба Бакьи в ваших руках.

– Я уже стар, – произнес Самди.

– Разве это возраст? – возразил Чиун, встретившись глазами с Самди. – У вас впереди еще много лет жизни. Что касается меня, то я уполномочен заявить самим президентом Соединенных Штатов, моим непосредственным хозяином – ведь я не работаю на кого попало, – что Соединенные Штаты обязуются оказывать вам всестороннюю помощь.

– Спасибо, – поблагодарил его Самди. – Но я даже не знаю, с чего начать.

– Для начала перестреляйте человек полтораста подозреваемых в предательстве.