|
И, с отчаянием, доктор понял, что на роль пресс-секретаря годится лишь один-единственный человек. Ещё несколько минут Малин продолжал сидеть за пианино. Он подумал, что если хоть сколько-нибудь повезёт, старина Билл Баннс по-прежнему занимает пост главного редактора местной газеты. Тяжело вздохнув, доктор поднялся и направился на кухню, где его поджидали банка растворимого кофе и – если Дорис о нём не забыла – работающий телефон. 10 На следующее утро небольшая кучка собравшихся за древним столом кленового дерева в рулевой рубке «Гриффина» являла собой лишь жалкий отголосок той шумной, нетерпеливой толпы, что взволнованно кричала вокруг этого же корабля тремя днями ранее. Когда Хатч явился на запланированную встречу, большая часть присутствующих выглядели подавленными происшествием, даже деморализованными. Малин осмотрел центр управления корабля Найдельмана. Ряд окон на закруглённой переборке давал беспрепятственный обзор острова, моря и материка. Сама рубка была отделана бразильским розовым деревом и медью, потрясающе отреставрирована, с замысловатыми узорами на потолке. Нечто, напоминающее голландский секстант восемнадцатого столетия, стояло в стеклянной коробке рядом с нактоузом. Штурвал вырезан из экзотического чёрного дерева. В шкафчиках красного дерева с обеих сторон от штурвала – набор высокотехнологичных инструментов, включая экраны лорана и сонара, а также координатная сетка для спутниковой глобальной навигационной системы. На задней переборке рубки – масса электроники неясного предназначения. Сам капитан ещё не появился из своих личных апартаментов внизу: низенькая деревянная дверь меж груды электроники на задней переборке закрыта. Над ней вверх ногами висела прибитая подкова. Небольшими, но легко читаемыми латунными буквами на двери выложена надпись – «ЧАСТНОЕ». Единственные звуки в помещении – скрип перлиней да мягкие всплески воды о корпус. Заняв своё место за столом, Хатч бросил взгляд на собравшихся. С некоторыми из них он уже неофициально встречался в первый вечер, но остальные оказались незнакомы. Лайл Стритер, главный в этой команде, подчёркнуто отвёл взгляд от приветливой улыбки Малина. Очевидно, это не тот человек, который обожает, когда на него кричат. Хатч мысленно отметил, что ему следует запомнить: хотя любой первокурсник знает, что крики, вопли и ругательства для медиков во время чрезвычайной ситуации – дело обычное, – остальное человечество об этом и понятия не имеет. Снизу раздался звук, и в двери рубки появился капитан. Под взглядами всех он направился во главу стола и облокотился на него обеими руками, а затем по очереди посмотрел каждому в лицо. Напряжение в рубке заметно ослабло, как если бы каждый получил от капитана свою долю силы и самоконтроля. Посмотрев на доктора, Найдельман спросил: – Как Кен? – Состояние тяжёлое, но стабильное. Есть вероятность закупорки сосудов, но за этим внимательно наблюдают. Думаю, вы знаете, что ноги пришить не могли. – Я так и понял. Спасибо, доктор Хатч, за то, что спасли ему жизнь. – Не смог бы этого сделать без помощи господина Стритера и его группы, – ответил Хатч. Найдельман кивнул, давая воцариться тишине. Затем заговорил снова, негромко, но уверенно: – Обзорная группа следовала моим указаниям. Они предприняли все меры предосторожности, какие я счёл необходимыми. Если кого-то и следует порицать за несчастный случай, так это меня самого. Впоследствии мы пересмотрели требования к технике безопасности. Можно скорбеть о несчастном случае. Можно выразить симпатии Кену и его семье. Но взаимных упрёков быть не должно. Он выпрямился и сцепил руки за спиной. |
