– Так сразу? – опешил Зербинас. – Учиться новому языку – это же долго.

– Ничего подобного, – мотнула она головой. – Объясниться можно на любом языке, если умеешь на нем здороваться и ругаться. Поэтому ты научи меня одному хорошему приветствию и одному хорошему ругательству – мне всегда этого хватало, чтобы договориться с кем угодно. Давай начнем с приветствия – скажи мне, как у вас здороваются?

– Здравствуйте, – сказал ей Зербинас на лирнском общеконтинентальном.

– А что это означает?

– Это означает – желаю тебе здоровья.

Анор предприняла безнадежную попытку выговорить незнакомые созвучия.

– Нет, не получится, – сказала она. – Не найдется ли у вас приветствия попроще?

– Привет, – сказал Зербинас.

– А это что значит?

– Это значит – я рад тебя видеть.

Анор повторила слово несколько раз, пока не добилась удовлетворительного звучания.

– Это получается, – кивнула она. – Я потренируюсь и у меня будет совсем хорошо. Привет, привет – это пойдет. Теперь научи меня ругательству, только не какому‑нибудь, а хорошему, крепкому.

После мгновенного замешательства Зербинас назвал одно из известных нецензурных выражений.

– Что это означает? – дотошно спросила Анор.

– Это… ну, женщину, у которой много мужчин.

– Какое же это ругательство? – удивленно взглянула на него колдунья. – Это же комплимент! Кроме того, оно применяется только к женщинам?

– Да.

– А мне нужно универсальное ругательство – я ведь не могу выучить много. Давай другое.

Поколебавшись, Зербинас назвал другое ругательство.

– А это что означает?

– Ну, что некая мать не является девственницей.

Анор недоверчиво уставилась на него.

– Как это мать может быть девственницей? Это не ругательство, а констатация факта. А чья мать имеется в виду – того, кто ругает, или того, кого ругают?

– Из контекста это неизвестно.

– Чушь какая‑то. Нет, давай другое.

Зербинас подумал немного и назвал еще одно ругательство.

– А это что значит?

– Это значит – я тебя не уважаю и желаю тебе скорой смерти.

– Это пойдет, – одобрительно кивнула Анор. – Повтори‑ка его еще раз!

– Чтоб ты сдох, – снова сказал Зербинас.

– Чтоб ты сдох! – повторила она вслед за ним, интуитивно придавая выражению правильную интонацию. – Чтоб ты сдох! Прекрасное ругательство, и как легко выговаривается! Теперь, Кер, я могу смело отправляться к вам на Лирн. Хирро, каша уже готова?

– Нет еще, – отозвался пиртянин от печки.

– Замечательно, – с удовлетворением сказала колдунья. – Еще и завтрак не готов, а я уже целый язык выучила! Привет! Чтоб ты сдох! Давайте, я пока бутерброды с ореховым маслом сделаю и игу заварю.

Она начала возиться у стола с тарелками, хлебом и маслом, мурлыча и насвистывая что‑то себе под нос и одновременно болтая с обоими мужчинами, затем потребовала подать заварной кувшин и кастрюлю с кипятком с печки. Вскоре на столе появилась тарелка с аппетитными бутербродами и три огромные глиняные кружки с дымящимся настоем корня иги. Анор оттерла Хирро от печки и сунула нос в кастрюлю с кашей.

– Почти готово, – возвестила она. – Отойди, Хирро, я сама доварю.