– Ты тоже знаешься с порядочной дрянью.

– Попадаются и хорошие люди.

– Таких немного.

– Но есть. Ты всех моих друзей не знаешь.

– Ты водишься со всякой шантрапой.

– А чьи там сегодня были друзья? Твои или мои?

– Наши общие. Они не так уж плохи. Ничтожества, но не злостные.

– Да, – сказал Роджер. – Не злостные. Фрэнк – дрянцо. Порядочное дрянцо. Впрочем, злостным я его не считаю. Но теперь я на многое смотрю иначе. А они с Фредом что-то очень уж быстро стали зловредными.

– Я отличаю добро от зла. И не говорю, что все это непонятно и не моего ума дело.

– А я с добром не очень знаком. У меня с ним никогда не получалось. Зло – это по моей части. Зло я сразу могу опознать.

– Скверно сегодня получилось. Жаль.

– Просто на меня хандра нашла.

– Ну как, спать? Спи здесь.

– Спасибо. Если можно, здесь и лягу. Но сначала я посижу в библиотеке, почитаю немножко. Где у тебя те австралийские рассказы, я в последний свой приезд их здесь видал.

– Генри Лоусон?

– Да.

– Сейчас разыщу.

Томас Хадсон лег спать, и, когда он проснулся среди ночи, свет в библиотеке все еще горел.

Когда Томас Хадсон проснулся, с востока дул легкий бриз и песок на пляже казался белым, как кость, под ярко-голубым небом, и маленькие облачка, бежавшие высоко вместе с ветром, отбрасывали на зеленую воду темные движущиеся пятна. Флюгер поворачивался на ветру, и утро было чудесное, пронизывавшее свежестью.

Роджер уже ушел, и Томас Хадсон позавтракал один и прочитал мэрилендскую газету, доставленную накануне. Он отложил ее с вечера, не читая, с тем чтобы просмотреть за завтраком.

– Когда мальчики приедут? – спросил Джозеф.

– Часов в двенадцать.

– Значит, к ленчу будут?

– Да.

– Я пришел, а мистера Роджера уже не было, – сказал Джозеф. – Он не завтракал.

– Может, к ленчу придет.

– Бой сказал, он вышел на веслах в море.

Кончив завтракать и прочитав газету, Томас Хадсон перешел на веранду, обращенную к морю, и принялся за работу. Работалось ему отлично, и он уже кончал, когда услышал шаги Роджера.

– Хорошо получается, – сказал Роджер, заглянув ему через плечо.

– Еще неизвестно.

– Где ты видал такие смерчи?

– Таких никогда не видал. Это я пишу на заказ. Как твоя рука?

– Припухлость еще есть.

Роджер следил за его кистью, а он не оглядывался.

– Кабы не рука, все это будто приснилось в дурном сне.

– Да, сон был дурной.

– Как ты думаешь, этот тип всерьез вышел с ружьем?

– Не знаю, – сказал Томас Хадсон. – И знать не хочу.

– Виноват, – сказал Роджер. – Мне уйти?

– Нет. Посиди здесь. Я сейчас кончу. Я не буду обращать на тебя внимания.

– Они ушли на рассвете, – сказал Роджер. – Я видел, как они ушли.

– А что ты там делал в такой час?

– Я кончил читать, а заснуть не мог, и вообще собственное общество не доставляет мне удовольствия. Решил пройтись до причала и посидел там с ребятами. «Понсе» так и не закрывалось на ночь. Я видел Джозефа.

– Джозеф говорил, что ты ушел в море на веслах.

– Греб правой. Пробовал разработать ее. И ничего, помогло. Теперь боли совсем нет.

– Вот. На сегодня, пожалуй, хватит, – сказал Томас Хадсон и стал промывать кисти и прибирать свое хозяйство. – Мальчики, наверно, сейчас вылетают. – Он посмотрел на часы. – А что, если мы пропустим на скорую руку?

– Прекрасно. Мне это весьма кстати.

– Двенадцати еще нет.