Для випов «из первого ряда» – мэра, замов, депутатов, заводской администрации – в кабинете директора дворца перед спектаклем накрывался стол, и они, понятное дело, в фойе не тусовались, коротали время за непринужденной беседой и бокалом шампанского, снисходительно признавая свою избранность и «причастность». О, сколько жизненно важных для театра вопросов успевала решить за эти четверть часа до третьего звонка Светлана Тарасова, улыбаясь, кокетничая, жалуясь на жизнь и отпуская комплименты!

На этот раз она волновалась особенно. Да, аншлаг, да, пришли и мэр с супругой, и депутаты городской думы в полном и при других обстоятельствах недосягаемом кворуме, и главврач городской больницы, и начальник ГУВД, и редактор местной газеты… Но главный инженер завода, которого Светлана отловила в фойе (у него допуска к фуршету не было по статусу), на ее вопросительный взгляд лишь развел руками. Приглашение для Павла Андреевича Мордвинова, который приехал в Надеждинск только вчера, было передано заранее, а вот придет ли – кто его знает? Тарасова еще покружила по фойе, пренебрегая своими обязанностями радушной хозяйки и упуская возможность пообщаться с власть имущими в неформальной обстановке. Ей все казалось, что этот самый Мордвинов придет, как гоголевский ревизор, инкогнито. Вдруг он пойдет вместо кабинета директора в общий буфет, воспользовавшись тем, что его почти никто не знает в лицо? «Ладно, голубушка, это уж у тебя фантазия разыгралась, – укоротила она сама себя. – С какой ему стати, столичной штучке?»

Как только прозвучал третий звонок и в фойе начал гаснуть свет, Светлана Николаевна торопливо прошла за кулисы. Конечно, там все тоже ждали появления нового директора и украдкой выглядывали его сквозь занавес. Но Тарасова это дело быстро пресекла – надо настраиваться на работу, а не любопытничать, как сороки! И, перекрестив обе кулисы и занавес изнутри (она всегда так делала в день открытия сезона, хотя особо верующей не была), Светлана заторопилась в гримерку: ей тоже надо было переодеваться и готовиться к выходу, ее песня была шестой по порядку.

– Все, с богом! Начинаем! Занавес пошел! – скомандовала по громкой связи помреж Тамара Семеновна, она же заведующая бутафорским цехом.

Оркестр взял первые аккорды.

Юлин спектакль, переделанный из «капустника», на своего предшественника ничуть не походил. Там было милое дуракаваляние, рассчитанное исключительно на своих. А тут – настоящий спектакль-концерт, со своей драматургией, персонажами, настроением и общей идеей. Идея была, конечно, не нова, но всегда востребована – «Под управлением любви», то есть про любовь, куда без нее. А также про отсутствие любви, про влияние того, что мы ошибочно считаем любовью, про непонимание и жертвенность, про обретения и потери… Про повседневную жизнь, короче говоря. Всем, включая саму Юлю, пришлось играть по пять-шесть, а то и больше ролей, каждая из которых была самостоятельным мини-спектаклем.

Волнуясь едва ли не до потери сознания, Юля, конечно же, и не вспомнила о том, что на спектакль может прийти новый директор. Она вообще и думать забыла, что есть на свете что-то еще, помимо того мирка, который она столько дней создавала из ничего и сейчас готовилась познакомить с ним пришедших на премьеру. Но когда она увидела битком набитый зал – и зияющее пустотой кресло в самой середине первого ряда, вдруг разозлилась на этого самого столичного пижона (а он непременно пижон!), который не изволил почтить своим присутствием, и на Светлану, которая прогнулась, выписала ему контрамарку в первый ряд. И вот теперь там дырка, как от выпавшего зуба, и взгляд, как назло, все время на эту пустоту натыкается.