– У нас? – удивился он. – Какого сезона? И почему я не в курсе?

Но Варвара Петровна шуток не понимала.

– В театре. Открытие сезона. Все там. А вы здесь. И я с вами, – пояснила она в телеграфном стиле, и в голосе ее явственно послышалась укоризна.

– Так я же не знал! – попытался оправдаться Павел.

– Вот приглашение, – сообщила Варвара Петровна, кивая на дальний левый край стола. – Я утром положила. Как вы пришли.

– Извините, не заметил, – покаялся Павел. – На этом столе вообще трудно что-либо обнаружить. Варвара Петровна, я вас прошу, завтра узнайте, можно ли в Екатеринбурге купить нормальную мебель вместо этого… антиквариата. Закажите на электронную почту каталоги, я посмотрю.

– В Екатеринбурге можно все, – ровным голосом сообщила секретарша. – Это тоже там заказывали. В единственном экземпляре. Из Италии везли, – и, помолчав, добавила с нажимом: – А приглашение – вот.

– Вы хотите пойти? – догадался наконец Павел. – Так бы сразу и сказали. Разумеется, идите. Только пригласите ко мне…

– Премьера у нас. Открытие сезона, – повторила ему, как дурачку, Варвара Петровна. Павел не понял, избегает ли она сложных предложений оттого, что у нее такая манера говорить, или оттого, что не уверена в его умственных способностях. – Все там. А вы здесь. И я с вами.

– То есть мы с вами тоже должны быть там? – въехал наконец Павел и едва удержался, чтобы не рассмеяться, такое скорбное выражение лица было у его секретарши. И добавил, подлаживаясь под ее манеру вести разговор: – Я же не знал, что так полагается, чтобы все там. А во сколько начало?

– Идет уже, – слегка оживилась Варвара Петровна. – Но тут недалеко, три минуты от проходной. Наш Дворец культуры.

– Так пойдемте, – распорядился Павел, обходя стол, чтобы дотянуться до конверта с приглашением. – Нехорошо опаздывать.

Он был немало удивлен тем, как проворно умеет двигаться его монументальная спутница, когда они пулей пролетели по территории завода, выбежали из проходной и, выйдя на финишную прямую, почти вприпрыжку понеслись по заваленной коричневыми пожухлыми кленовыми листьями аллее, ведущей от проходной к Дворцу культуры. Должно быть, со стороны они выглядели просто замечательно. Аллея вдруг напомнила Павлу улицу Бассейную, и настроение немного улучшилось. Кроме того, трусившая впереди грузная секретарша выглядела очень комично. Но ему стало не до смеха, когда она, протащив его по фойе, втолкнула в какую-то дверь, сообщив в качестве напутствия:

– Ваше место в первом ряду! Вон то!

– Я с краю сяду! Неудобно! – шепотом воспротивился было Павел, поняв, что она втолкнула его в зрительный зал прямо во время спектакля, причем он оказался возле самой сцены. Но, оглянувшись, обнаружил, что других свободных мест в зале не было. Варвара Петровна уже куда-то подевалась, и, чтобы не маячить в проходе перед сценой, пришлось, пригибаясь и извиняясь, пробраться на единственное незанятое место. Ему улыбались, с ним здоровались, сидевшие в первом ряду мужчины приподнимались, согнувшись, чтоб не мешать тем, кто во втором… в общем, это был кошмар. «Бенефис, мать вашу», – выругался про себя Павел, плюхнувшись наконец на свое место и вытирая вспотевший лоб.

На сцене пели и плясали, и ему пришлось сделать заинтересованный вид, хотя на самом деле он уже жалел, что поддался на провокацию чертовой Варвары Петровны. Отпустил бы ее в театр, а сам бы остался работать. Или пошел бы, в конце концов, к себе в коттедж, потому что приехал вчера поздно вечером, сразу лег спать, даже не разобрав чемодан, а в семь утра был уже на заводе.