Гитлер одобрительно хохотнул, глядя на высоченного героя Гран Сассо — спасителя дуче — снизу вверх.

— Шпиономания в Париже приняла невиданные размеры. Им, бедным, уже не до войны. Выхлоп газов у автомобиля моментально вызывает истерику. Хлопнет в штабе дверь, звонят Эйзенхауэру, спрашивают, жив ли еще. Нормально работать в такой обстановке невозможно. Все парализовано страхом и недоверием. Огромные силы отвлекаются для службы безопасности. Янки терроризируют сами себя, допытываются друг у друга, кто такие Бэйб Рут, ди Маджио и прочие звезды бейсбола, чем занимается Супермен или Попай из их глупых комиксов. Масса случаев напрасных обысков, арестов и даже расстрелов. Бдительность доведена до чудовищного абсурда и гротеска. Мне стало точно известно, что американцы подобрали двойника Эйзенхауэра, подгримировали его, одели в форму пятизвездного генерала армии Соединенных Штатов и эту «подсадную утку» возят по Парижу и Версалю, вызывая огонь на себя, с тем, чтобы схватить террористов.

Симулируя неуемный восторг по поводу раздутых успехов операции «Гриф», Скорцени замалчивал другие факты: мосты на Маасе не захвачены, координация действий диверсантов 150-й танковой бригады была нарушена с самого начала, многие диверсанты погибли, а главные силы бригады так и не пробились в тыл врага, а были использованы как фронтовая часть.

— А фельдмаршал Рундштедт, этот старый чистоплюй, — заявил фюрер, — осмелился потребовать у верховного командования специального заверения, когда я велел передать в вашу бригаду трофейные танки, автомашины и оружие, что действия бригады не выйдут за пределы обычной военной хитрости. Эти трусы боялись применить здесь, на Западе, подобные методы с переодеванием в форму противника, хотя помалкивали, когда мы широко применяли их на Востоке! Это просто великолепно! — все более оживлялся фюрер. — Вы, надеюсь, не забыли, что это я, я придумал операцию «Гриф»!

— О! Мы все это помним, мой фюрер! Эйзенхауэр фактически стал пленником в собственном штабе. Мои люди подбавляют масла в огонь, распуская самые дикие слухи. Например, уверяют, что мои агенты — это не только мужчины, но и женщины, которые соблазняют солдатиков и офицериков и втыкают им нож в спину. Как в Испании, страх перед «пятой колонной» страшнее самой «пятой колонны». Оперативный эффект задуманной вами операции просто не поддается измерению!

Гитлер, не веривший никому и никогда, верил Скорцени, потому что ему позарез нужна была хотя бы слабая иллюзия победы и успеха. Разумеется, при этом он не забывал, что даже у Скорцени рыльце в пушку: ведь бывший рейхсминистр финансов, а ныне заключенный концлагеря Флоссенбург Гьялмар Шахт — участник заговора против него, фюрера, — тесть Скорцени, а этот герой что-то не спешит расстаться с его дочерью и денежным мешком тестя.

— Приказываю наградить всех участников операции «Гриф» железными крестами и предоставить каждому двухнедельный отпуск!

Гитлер вкратце рассказал Скорцени, что замышляет новое наступление в Северном Эльзасе в поддержку арденнского наступления. Операция «Нордвинд» — «Северный ветер» — потрясет союзников до основания. Американцы выйдут из игры!

— Вот им новогодний сюрприз! — бесновался фюрер. — Операция начнется сегодня в полночь! Я заставлю Рузвельта просить меня о мире!

И Скорцени, делая восторженное лицо, всем своим видом показывая, что преклоняется перед гением верховного главнокомандующего, внутренне холодел, понимая, что наступление в Арденнах не даст желаемых результатов и эта новая операция в Эльзасе без всяких резервов ни к чему не приведет.