Тем не менее была промежуточная ситуация, в которой ещё раз в политической закулисной игре всплыла возможность воссоединения обоих германских государств. В марте 1952 года Сталин предложил трём западным державам ещё раз сделать обратимым раздельные основания государств. Германия посредством свободных выборов должна была быть воссоединена до границы по Одеру-Нейссе. Общегерманскому правительству следовало предложить мирный договор, по которому ему будет полагаться собственная армия; все оккупационные силы в течение одного года должны были бы уйти из своих зон, и — теперь самое главное — державы-победительницы должны были взять на себя обязательство не заключать с Германией никаких союзов, в то время как Германия со своей стороны должна была обязаться не искать таких союзов. Таким образом предложение означало: воссоединение в обмен на нейтрализацию.

Это предложение тем не менее дискутировалось на протяжении трёх лет, однажды — в Берлине в 1954 году — обсуждалось также министрами иностранных дел четырёх держав. Разумеется, с самого начала оно рассматривалось западными державами с большим недоверием, особенно Америкой. И что интересно, оно также было мгновенно отвергнуто тогдашним правительством ФРГ. Хотя против этой позиции правительства Аденауэра в Федеративной Республике была определённая национальная германская оппозиция, в основном в публицистическом секторе, но и она была лишь невыразительной. Следовало по меньшей мере «взвесить» предложение русских, примерно такой была суть позиции социал-демократической партии по этому вопросу. Однако эта точка зрения не прошла, и выборы 1953 и 1957 гг. с большим перевесом засвидетельствовали для Аденауэра, что первого бундесканцлера с его недоверчивой политикой в отношении Советского Союза поддерживает большинство населения, во всяком случае западных немцев — а возможно и восточных немцев. Даже если это было за счёт воссоединения.

Поскольку насчёт «мартовской ноты» 1952 года в Германии не было принято решения, это в последнюю очередь было делом союзников. И хотя западные державы под руководством Соединенных Штатов были готовы согласиться с воссоединением Германии, однако нейтрализация Германии — к которой ведь Сталин в основном и клонил дело — ни при каких обстоятельствах не была для них в повестке дня. И именно, насколько можно ретроспективно осознать, по понятным причинам.

Нейтрализация Германии означала бы, что НАТО на европейском континенте в качестве опорного пункта в основном сохранила бы только Францию. Это было бы и тогда едва ли терпимо, если бы Франция впоследствии при Де Голле не вышла из военной организации НАТО. При данных обстоятельствах однако нейтрализация Германии в длительной перспективе привела бы к уходу американцев из Европы, а это в свою очередь повлекло бы за собой господство Советского Союза на всём континенте, единственно вследствие его могущества.

В этом отношении, пожалуй, задним числом скажут — в том числе и если тогда придерживались другого мнения, как я — что политика Даллеса и Аденауэра отклонить предложение Сталина имела под собой веские основания. Однако, по хорошим или плохим основаниям, факт таков, что это советское предложение, предпочтительное для Москвы с силовой точки зрения и потому вероятно вполне искреннее, было отклонено. И Советы не настаивали на его осуществлении, а напротив, были явно готовы к тому, чтобы разделению Германии 1949 года отныне придать окончательный характер, а ГДР настолько прочно встроить в свою союзническую систему, как это уже намеревались сделать западные державы с Федеративной Республикой, а в 1955 году и сделали.

По этой причине 1955 год — это вторая важная дата в пост-истории Германии, истории исчезновения Германского Рейха.