— Ох, Кати!

— Что?

Я пожал плечами. К чему разговоры? С точки зрения логики она была права, но ее железные аргументы не могли меня убедить.

— Да нет, ничего…

Я подошел к бару и налил себе в стакан изрядную порцию виски.

— Не собираешься ли ты это выпить?

— Я начинаю учиться жизни в качестве обычного человека, Кати, я возвращаюсь на свое место!

— Тебе еще предстоят матчи…

— И ты знаешь с кем?

— Да…

В этот момент затрезвонил звонок у ворот.

— Гости! — прошептал я.

— Я пригласила на ужин Жо…

Кати слегка покраснела.

— Как?

На одном дыхании она прошептала:

— Лучше, если ты сам скажешь ему насчет матчей. Они ему еще ничего не говорили…

Я больше не возражал. Должно быть, она права, поступая так. Катрин всегда была права.

Я выплеснул виски в камин — раздался звук, напоминающий слабую пощечину, затем огонь разгорелся сильнее.

В комнату вошел Жо Андрикс.

В зале стоял невообразимый шум.

— …Четыре! — произнес рефери.

Вообще он довольно красивый парень, но стоило ему надеть обычный костюм, как он делался слегка похож на разодетого по-праздничному боксера. Во время одной из тренировок ему перебили нос, это единственное, что выдает его ремесло. При невысоком росте у Жо чрезвычайно мощные плечи. Все его удары идут от туловища и, когда достигают цели, очень болезненны. У него темные волосы, постриженные а ля Марлон Брандо, черные красивые с изменчивым блеском глаза.

Жо держал в руках букет цветов, отчего вид у него был довольно дурацкий. Он положил цветы на стол.

— Это вам, Кати…

— Жо, вы прелесть! Но какое сумасбродство! Лилии!

У него сделался этакий скромно-торжествующий вид.

— Ну что вы…

Я подозревал, что он немного влюблен в Кати. Он был во власти ее мягкого очарования и смотрел на мою жену так, словно перед ним прекрасное видение.

Я пожал Жо руку. У него огромные ручищи с широкими запястьями, а у меня руки относительно небольшие.

Артуро помог ему снять красивое пальто из верблюжьей шерсти, и Жо уселся перед камином рядом со мной.

— Просто здорово, что вы меня пригласили, Боб!..

— Это не слишком нарушит твой режим?

— О нет! Раз в кои-то веки можно лечь и попозже…

— Насколько мне известно, скоро тебе предстоит очень серьезный матч?

Я прощупывал почву, чтобы убедиться, что он действительно ничего не знает. Его взгляд по-прежнему выражал чистосердечие, а голос звучал совершенно естественно.

— Да, в следующем месяце я встречаюсь с Карлом Петером.

Он улыбнулся.

— Этот матч нельзя назвать очень уж серьезным.

Я нахмурился.

— Ты так считаешь? Однако апперкот у Петера очень недурен, ты не видел, как он нокаутировал Грасиаса?

— Апперкот — это еще не все… Что касается Грасиаса, все и так знали — его песенка спета…

От этих слов меня вдруг охватила слабость. Спе-та! Опять у меня в голове эхом отдавалось мерзкое слово…

— Скажи-ка! Ты, похоже, очень уверен в себе?

— Ну, разумеется, Боб. Вы всегда говорили мне, что прежде всего надо полностью доверять своим кулакам… Вот увидите, этого Петера… Я отрабатываю стойку, чтоб не нарваться на его апперкот… А вот он пусть постарается увильнуть от моего бокового в печень, который я собираюсь ему преподнести…

Я с легким презрением пристально смотрел на него.