В коридоре я встретил председателя комиссии, который опять долго тряс мне руку и говорил с укоризной:

– Напрасно вы подняли такую шумиху. Это вовсе ни к чему. Я же вам говорил, что мы поищем, как бы это подать в более мягкой форме, и когда вы прочитаете наше заключение, то поймете, что мы так и сделали. Вы себе пойдете дальше творить, а у нас в связи с этим могут быть неприятности. Нехорошо получается.

– Ну, это вы напрасно, как раз очень хорошо. Если бы приняли ваш первый вариант, вас бы совесть замучала, и вам бы пришлось таскать мне передачи, а так вы теперь вольный стервятник – можете идти и клевать дальше нашего брата.

– Нехороший у нас разговор получается. Я уж подумываю – не вернуться ли назад, кое что еще посмотреть.

– Только попробуйте, – я уже набрался смелости. – Я специально сохранил первое ваше произведение с вашим собственноручным факсимиле. Думаю, что оно может вызвать интерес у высокого начальства.

Высокое начальство, сильные мира сего… К сожалению, мы все во многом зависели от их прихотей. Периодически появлялись неофициальные заказы на надгробия, памятники, проекты дач. Даже летнюю экзархию для митрополита Киевского и Галицкого экзарха Украины Филарета проектировали в нашей мастерской. По просьбе приятелей я сделал проект дачи для знаменитого футбольного тренера, кумира киевлян, Валерия Васильевича Лобановского в Конче Заспе. Заказчик оказался непривередливым. Он поставил только два условия – чтобы дом был по возможности большим, но чтобы издали он казался маленьким. В то время было модно преследовать за большие дачные дома.

В свое время отец проектировал дачи для Косиора, Постышева и Петровского. После этого он не спал по ночам и ждал, когда за ним прийдут. Слава Богу, пронесло! Мои дачные упражнения были значительно безопаснее.

В Конче Заспе я видел много удивительного. То, что нужно нанимать строителей, понимал каждый заказчик, а вот заказывать проект архитекторам считалось лишним. Это приводило к печальным результатам. Когда я попал на дачу к известной оперной певице Евгении Мирошниченко, я был крайне удивлен. На первом этаже были просторные помещения. Передняя была маленькой, и в ее потолке зияло небольшое квадратное отверстие.

– Ну, как тебе нравится мое произведение? – спросила она хорошо поставленным голосом. – Я, конечно, не архитектор, но, по моему, вышло неплохо. Теперь у меня только две проблемы: как сложить камин и как попасть на второй этаж? Вот отверстие я сделала в потолке, но лестницу строить негде. Придется здесь ставить драбыну. Но не буду же я заставлять гостей по ней взбираться.

– Да, нужно будет менять планировку, потому что твои оперные певцы просто не влезут по драбыне и не протиснутся в это отверстие. И камин теперь обойдется вдвое дороже, нужно было предусмотреть дымоход.

С лестницами в этом домострое всегда возникали проблемы. Когда мы попали на дачу к замечательному певцу Анатолию Соловьяненко, то вообще ничего не могли понять. Лестница шла наверх, потом был небольшой мостик, затем несколько ступенек вниз, потом опять наверх. Его матушка сильно плакалась нам, что для нее это мука. Ее спальня была на третьем этаже, а туалет на первом, и она должна была совершать по этим мостам и переходам путешествия каждой ночью. Чтобы попасть в кабинет из гостиной, нужно было пролезать через лаз высотой 120 см, а затем спускаться по вертикальной лестничке стремянке. Хозяин сначала придумал со строителями дом, а потом начал изобретать, как попадать из одного помещения в другое. Зато перед входом были сделаны клумбочки, ступеньками подходившими к дому.

Эти ступени были выполнены из различных сортов дорогостоящих гранитов и мраморов. Архитектура этого цветника очень походила на кладбище. Если бы уважаемый хозяин деньги, потраченные на это, отдал архитектору, у него бы не было этих проблем.

Сильные мира сего строили себе дачи, но предпочитали проводить свои отпуска в странах дальных, в морях южных, на ривьерах, да в круизах.