Возражение: можно ли говорить, что женщина и в самом деле искусственное сооружение, построенное на утеху мужчине? Нет ли тут действительно физиологической фатальности, налагаемой на нее материнством? Не является ли для нее брак самым верным выходом из положения и не должна ли она поэтому, вступив в него, «завоевывать» мужа, то есть соблазнять его?

Симона де Бовуар не считает брак лучшим решением проблемы отношений между мужчиной и женщиной. Она противопоставляет любовь — бескорыстный дар браку — экономическому и общественному институту. «Сам принцип брака непристоен, поскольку он превращает в право и обязанность то, что должно основываться на непроизвольном порыве». Бернард Шоу сказал: «Успех брака в том, что он сочетает максимум соблазна и удобства». Вот откровенное до цинизма суждение мужчины. Неузаконенный брак остается возможным выбором, и многие женщины соглашаются на него, хотя это одна из форм проституции.

Разумеется, «большинство женщин сегодня замужем, были замужем или готовятся выйти замуж и страдают от того, что не вышли замуж. Но, выходя замуж, женщина приобщается к миру своего супруга. Родители говорят, что выдают дочь замуж, муж говорит, что он берет ее в жены. До сих пор считается, что для женщины близость — услуга, которую она оказывает мужчине; он получает наслаждение и за это обязан компенсировать женщину — обеспечивать ее». Это значит, что женщина не свободна в выборе спутника своей судьбы. Она «принадлежит» мужчине. Ее желание и наслаждение зависят от брачного договора, и долгое время мужчина даже не понимал, что и у нее есть право на наслаждение. Монтень считал опасным «распалять» законную жену. «Мы хотим, — сказал Монтень, — чтобы наши жены были здоровыми, крепкими, в хорошей форме, упитанными и в то же время целомудренными, то есть горячими и холодными».

Такова непоследовательность мужчины: он хочет, чтобы жены были страстными с ним, но бесстрастными и безразличными ко всем другим мужчинам. Он требует, чтобы его супруга была всегда при нем и никогда ему не докучала; он хочет, чтобы она целиком принадлежала ему, но не хочет принадлежать ей, хочет жить супружеской жизнью и оставаться свободным. «Таким образом, начиная с момента женитьбы муж обманывает доверие жены». Драма брака заключается в том, что мужчина обещает счастье и не дает его, что он калечит молодую женщину, обрекая ее на однообразное повторение, обыденность. Она связана с одним мужчиной, у нее на руках дети. Жизнь ее кончена. До двадцатилетнего возраста жизнь была щедра по отношению к ней — учение, дружеские связи, первые желания, ожидание любви наполняли ее до краев. И вот она лишена своего личного будущего, независимого от будущего мужа, и зачастую не. испытывает наслаждения. Ведь «брак в его традиционной форме создает далеко не самые благоприятные условия для пробуждения и расцвета женской любви. Брачная ночь, предварительно не подготовленная естественной любовью, представляется девушке несуразным припадком разъяренного эпилептика».

Затем женщина живет в условиях, определяемых служением семье, когда она обретает достоинство, лишь принимая свое вассальное положение по отношению к сеньору, который является для нее одновременно и наставником, и фавном. И вот она начинает жить семейной жизнью с нечистой совестью; сначала она убеждает себя, что испытывает к мужу великую любовь, а потом пробуждается, подобно Софье Толстой. Она обнаруживает, что «перед ней вовсе никакой не Сюзерен, Глава, Наставник», она не видит ни малейшего основания к тому, чтобы находиться у него в кабале. И тогда она либо принимает роль жертвы, либо изменяет мужу. Таковы два печальных решения этой проблемы.

Но «буржуазия» (ибо Симона де Бовуар не забывает своего главного врага) — «буржуазия изобрела эпический стиль; обыденность принимает облик приключения, верность — возвышенного безумия, скука становится мудростью…» На самом деле, если два индивидуума ненавидят друг друга и тем не менее не могут друг без друга обходиться, из всех человеческих отношений это не самое правдивое и трогательное, но самое жалкое.