Одновременно решались кадровые вопросы. Но самое главное — надо было принимать новое Положение о прокурорском надзоре, так как предыдущее (принятое 19 декабря 1933 года) давно уже устарело. К этому времени была принята Конституция СССР, целый ряд других законов, которые сделали систему органов прокуратуры более стройной. И создалось парадоксальное положение, когда прокуроры, осуществляющие надзор за законностью в стране, сами не имели законодательного документа, определяющего их права и обязанности по осуществлению этого надзора.

Проект нового Положения о прокурорском надзоре в СССР готовился при непосредственном участии Р. А. Руденко, который и докладывал его на всех заседаниях Президиума Верховного Совета СССР. Проект был предварительно одобрен ЦК КПСС, а затем тщательно изучен членами Президиума Верховного Совета СССР, его юридическим отделом и всеми президиумами верховных советов союзных республик, Верховным Судом СССР, Министерством юстиции СССР. Многие замечания и предложения были учтены. Но были и принципиальные расхождения. Например, председатель Верховного суда СССР А. А. Волин и министр юстиции СССР К. П. Горшенин предлагали исключить из проекта статью 30, устанавливающую право Генерального прокурора СССР опротестовывать постановление пленума Верховного суда СССР в Президиуме Верховного Совета СССР. На заседании Президиума Руденко доложил, что основной оппонент по этому вопросу Волин считает, что постановление пленума Верховного суда СССР не может быть опротестовано, так как это высшая судебная инстанция. «При всей авторитетности Верховного суда СССР, этой высшей судебной инстанции, мы не исключаем, что она может выносить отдельные ошибочные решения, — сказал Руденко. — Было бы неправильно считать, что раз это высшая судебная инстанция, то нет другой власти в стране, которая была бы вправе поправить эту инстанцию. У нас есть такая власть — есть Президиум Верховного Совета, который, безусловно, полномочен вносить коррективы, исправления и т. д.» Правда, Р. А. Руденко согласился с тем, что, может быть, нет необходимости опротестовывать решения пленума Верховного суда СССР, но настаивал на том, чтобы в Положении определить право Генерального прокурора СССР входить в Президиум Верховного Совета об отмене постановления пленума Верховного суда. «Мы не можем исходить из измышлений буржуазных теоретиков, которые ставят суд надо всем, как суд, ни от чего не зависящий». Он просил сохранить в Положении статью 30, хотя бы в измененной редакции.

А. А. Волин, которому было предоставлено слово сразу же после выступления Руденко, пояснил, почему Верховный суд СССР, Министерство юстиции СССР да и многие ученые-юристы возражают против предложенного проекта статьи 30 Положения о прокурорском надзоре в СССР, считая ее порочной, не соответствующей Конституции СССР. Он подчеркнул, что принятие статьи в такой редакции означало бы, что правосудие в государстве не кончается в судебных органах и что Президиум Верховного Совета СССР наделяется судебными функциями. «Установить такое положение, чтобы законодатель издавал законы, следил за их исполнением и сам их исполнял, нельзя, — сказал Волин. — Функция законодателя более высокая, нежели функция правосудия».

После долгих дебатов в Положении о прокурорском надзоре в СССР записали, что, если Генеральный прокурор СССР находит постановление пленума Верховного суда СССР не соответствующим закону, он обязан войти по этому вопросу с представлением в Президиум Верховного Совета СССР (статья 29).