|
Он великолепно знал древние и многие иностранные языки. В 1819 году, выдержав экзамены в Московском университете, Виктор Панин поступил актуариусом (регистратором) в Коллегию иностранных дел. В 23-летнем возрасте с чином титулярного советника он становится вторым секретарем русской миссии в Мадриде. Направляясь к месту службы, начинающий дипломат посетил Веймар, где встретился с великим немецким поэтом Гёте. Затем побывал в Париже, блеснув там своей светскостью и образованностью. В Россию Виктор Никитич вернулся уже при новом императоре, в феврале 1826 года, и сразу же получил звание камер-юнкера и чин надворного советника. В апреле 1828 года В. Н. Панин попадает в Военно-походную канцелярию самодержца, отправлявшегося в действующую армию. С 1829 по 1831 год исправляет обязанности поверенного в делах при греческом правительстве. За успехи на дипломатическом поприще получает чин статского советника и почетное звание камергера двора его величества.
В ноябре 1831 года Панин становится помощником статс-секретаря Государственного совета, а в апреле 1832 года — товарищем министра юстиции. Виктор Никитич отнесся к последнему назначению очень ответственно. Он выхлопотал продолжительный отпуск, уехал в свое подмосковное имение Марфино и основательно проштудировал весь многотомный Свод законов, великолепно усвоив нормы уголовного и гражданского законодательства и даже выучив наизусть многие статьи. В том же году Панин был одновременно назначен и статс-секретарем государя. Вскоре он получил орден Св. Анны 1-й степени и чин действительного статского советника. 31 декабря 1839 года В. Н. Панин вступил в управление Министерством юстиции, а 16 апреля 1841 года император утвердил его в должности министра юстиции и генерал-прокурора. По свидетельству современников, состояние правосудия в России в середине ХIХ века находилось в удручающем состоянии. Панину сразу же пришлось столкнуться с целым рядом проблем, главными из которых являлись косность судопроизводства, медлительность в рассмотрении дел, почти поголовное взяточничество и поборы в присутственных местах. Генерал-прокурор направил на места ряд строгих предписаний, требуя от председателей судебных палат и губернских прокуроров скорейшего решения дел, но это помогало очень мало. В 1841 году петербургские суды были обревизованы гражданским губернатором В. А. Шереметевым. Была раскрыта потрясающая картина беспорядков и злоупотреблений. В департаментах оставалась почти тысяча нерешенных дел, иногда тянувшихся годами. Панин доложил о результатах ревизии Государственному совету и внес некоторые предложения по улучшению делопроизводства. Совет одобрил их, но вместе с тем вменил в обязанность генерал-прокурору удостовериться, «были ли со стороны губернского правления и губернского прокурора употреблены должные настояния к прекращению беспорядков и в случае безуспешности таких настояний ограждали ли они себя от ответственности надлежащими донесениями начальству». Когда императору Николаю I стали известны результаты ревизии, он собственноручно написал следующую резолюцию: «Неслыханный срам; беспечность ближнего начальства неимоверна и ничем не извинительна; Мне стыдно и прискорбно, что подобный беспорядок существовать мог почти под Моими глазами и Мне оставался неизвестным». После этого Панин принял решение «обозреть» все подведомственные судебные места. Проверку в столичных суда х он проводил лично, а в девяти центральных губерниях — Василий Александрович Шереметев, ставший к этому времени его заместителем. Граф В. Н. Панин отлично знал законы и был умелым руководителем. Он тщательно подбирал чиновников в свой аппарат, а также прокуроров и судей на местах. Однако работать с ним было исключительно тяжело, особенно лицам с независимыми взглядами. По отзывам современников, он «в служебных отношениях являлся совершенным деспотом». Аристократ по происхождению, граф Панин свысока смотрел на тех, кто не принадлежал к высшему свету. |
