— А кто его спрашивает? — нараспев произнес портье.

— Это Натали Лав, директор Театра на Равен-стрит, в котором Райан, то есть мистер Хитклиф, работает.

— Подождите, пожалуйста.

Заиграла классическая музыка, а потом в трубке раздался голос актера:

— Алло?

— Привет! Решила тебя поздравить. Все билеты на «Макбета» распроданы… — затрепетав от волнения, изрекла я.

Опять пауза…

— А кто это говорит?

— Это Натали… Лав… Директор театра… на Равен-стрит…

— Ах да, Натали! Привет! Извини, не узнал. Что случилось?

— Да, в общем-то, ничего. Просто я подумала, что ты здесь, в Лондоне…

В трубке послышался шорох, как будто ее прикрыли рукой. Но до меня донеслись приглушенные голоса. А потом голос Райана стал снова четким:

— Извини, Натали. Ко мне тут заглянул один приятель. Мы уже собрались уходить…

— Да-да, конечно. Я просто позвонила, чтобы поблагодарить тебя за то, что ты — такой известный актер, что все наши билеты раскупили за одно утро…

— Ух ты, здорово! Я так волнуюсь перед премьерным показом… Слушай, Натали, я правда дико извиняюсь, но у нас заказан столик…

— Конечно-конечно, идите. Субботний вечер… я тоже не собираюсь сидеть дома… — соврала я.

Райан попрощался и повесил трубку. Я передернулась от неловкости, пошла и налила себе бокал вина. И включила телевизор — посмотреть, что там идет.

Утром в воскресенье я проснулась рано. От Бенджамина так и не пришло ни одного сообщения, и я решила сходить на его девятичасовой урок.

В половине восьмого я вышла из метро с перекинутым через плечо ковриком для йоги. Улицы были еще тихими и пустынными. Студия «Бенджи Йога» размещается в цокольном этаже высокого административного здания, в нескольких минутах ходьбы от станции Олд-стрит. Я зашла в крошечную дверь и спустилась по ступенькам вниз, в приемную. Ею заведует Лаура. Она работает на Бенджамина уже несколько месяцев. Лауре чуть за двадцать, она довольно костлявая, а ее голова всегда обрита наголо и блестит как бритва. Лицо, уши и бог знает какие еще части тела Лауры усеяны пирсингом. И мне всегда хочется спросить эту девушку, что происходит, когда ей приходится проходить через металлодетектор в аэропорту. Да только Лаура походит на человека, которому подобный вопрос не может показаться смешным. Я терпеть ее не могу, и, по-моему, мое чувство взаимно.

Когда я вошла, в приемной витал сильный запах какого-то благовония, а из колонок разносились мистические звуки ситара. Лаура сидела за столом, блуждая по Сети в довольно стареньком компьютере iMaс. На задней стороне плоского монитора — так, чтобы ее видели посетители, — была приклеена цитата: «’На руке, дарящей розы, всегда остается их аромат’ — Махатма Ганди». Однако рука Лауры ковырялась в пакете с луковыми чипсами, совсем не пахшими розами.

— Натали, — скривилась она при моем появлении.

Я положила ей на стол банкноту в двадцать фунтов.

— Доброе утро, Лаура! Бенджамин здесь? — поинтересовалась я у девушки с натужной улыбкой.

Рукой, покрытой желтыми татуировками бабочек и воняющей луком, Лаура протянула мне пятерку сдачи.

— Естественно, он здесь, — процедила она. — Это же «Бенджи Йога». А какая «Бенджи Йога» без Бенджамина?

Я уже была готова вцепиться в нее, как вдруг Лаура бросила взгляд через мое плечо и, почтительно склонив голову, произнесла:

— Намасте!

За моей спиной нарисовался Бенджамин в черном махровом халате.