(А у меня было время их слушать?! Когда трое детей скачут вокруг! Я даже с радио ушла и привыкла к роли домохозяйки – матери семейства. Но об этом лучше не надо.)

Я ласковой кошечкой прижимаюсь к супругу, и он сдается. Хотя в глубине души (я‑то знаю) он донельзя счастлив тем, что я попросила его читать стихи. Поэты– они все такие.

Приходит время кораблей,

Когда приходит нужный ветер.

Прости меня. Переболей.

И отпусти ко всем на свете.

Возвышенно‑простой чертеж

И дух певучих стройных сосен –

Вот где рождаешься, растешь

И первую встречаешь проседь.

И для тебя звучит, как встарь,

Простой мотив разлук и странствий,

Где солнца золотой янтарь

Расплёснут в голубом пространстве.

И ты увидишь это сам,

Свой домик карточный разрушив.

Да осеняют паруса

Твою измученную душу!

Ничто не держит на земле,

Никто не плачет об ушедших...

Приходит время кораблей,

И волны тихо сказки шепчут.

... Мы гуляли всю ночь и в гостиницу вернулись с рассветными лучами, встретив удивленно‑недовольный взгляд администратора: вот, мол, шляются тут некоторые...

В номере я незамедлительно улеглась на диван, потребовала от супруга бокал дайкири со льдом и в результате получила стакан водопроводной неочищенной. В отместку я навела невидимость на его бритвенные принадлежности: пусть поищет‑помается!

(Вообще‑то я не очень мстительна. Но иногда я просто стараюсь напомнить окружающим, кем являюсь на самом деле. А окружающие считают это проявлением мстительности моей ведьмовской натуры – В. Белинская)

– Словом, день начинался весело. И я уже планировала, как пойду на Привоз покупать сувениры (муж посоветовал купить коренного одессита, поскольку ценнее этого сувенира в Одессе может быть разве что Потемкинская лестница, но ее не увезешь), но... Но в дверь номера неделикатно постучали.

– Кто там? – томно протянула я, нежась на продавленном диване.

– Телеграмма!

Я подскочила. Всю мою истому как рукой сняло. Кто это может посылать нам сюда телеграммы? И зачем?

Горничная, держа белый клочок бумаги, смотрела на меня непроницаемым взором. Глянула в бумажку:

– Белянина?

– Белинская! – поправила я, кипя от нетерпения. – Давайте телеграмму!

Я развернула бланк, прочитала и сползла по стене на пол возле двери.

– Что?! – страшным голосом закричал муж, склоняясь надо мной.

Я протянула ему телеграмму.

«Мама папа приезжайте срочно Маша сошла ума попала лапы вампира. Дарья»

Авдей помог мне подняться и прийти в себя.

Через двадцать минут мы со всеми вещами уже были на вокзале.

А одесских сувениров я так и не купила...

* * *

... Он был прав, когда сказал, что им еще предстоит встретиться. И произошла эта встреча гораздо раньше, чем рассчитывала Маша.

Когда она, после памятной ночи, явилась пред очами издергавшейся от волнения сестры, та, увидев Машины синяки и изодранную одежду, кинулась к телефону – вызывать милицию и анонимную службу спасения женщин, пострадавших от сексуального насилия.

– Не звони никуда. Пожалуйста, – Марья попросила сестру таким голосом, что та не посмела противоречить.

Марья сбросила одежду в мусорное ведро (еще раз надеть это?! Увольте!) и нагишом протопала в ванную. Там, глядя на себя в большое зеркало, она оценила количество синяков и ссадин и пожалела, что не знает, где мама прячет свои колдовские снадобья для лечения ран. Она устроилась в ванной, взбив такую пену, что от аромата щипало в глазах. Ей хотелось зажмуриться и забыть напрочь неприятное происшествие, но, как она ни старалась, перед ней назойливо мельтешил этот странный вампир по имени Роман, а в ушах стоял звон от падения обледенелых человеческих тел.