— Почему он идёт сюда? Ты сделаешь это со мной? Я всегда считал тебя одним из самых разумных Сумеречных охотников, не то, чтобы это много значило!

Брат Захария изучающе посмотрел на Рагнора. Было необычно видеть колдуна взволнованным, ведь обычно он держался сдержанно и профессионально.

«Я думал, у тебя была длинная, очаровательная и полная взаимного уважения история с Фейрчайлдами,» — сказал брат Захария.

— О, конечно, — сказал Рагнор. — У меня длинная и очаровательная история, как не быть разорванным на куски.

«Что?» — спросил Захария.

Тайна была разрешена, когда Мэттью поймал взгляд Рагнора и просиял.

— О, здравствуйте, профессор Фэлл.

Он взглянул в направлении Джема.

— Профессор Фэлл учил меня в Академии прежде, чем я был исключен, очень исключен.

Джема проинформировали, что Джеймс был исключен, но он не знал, что Мэттью тоже. Он думал, что Мэттью просто предпочел последовать за своим парабатаем, так сделал бы любой, если бы мог.

— Твой друг с тобой? — спросил Рагнор и вздрогнул. — Кристофер Лайтвуд вне зоны? Наш рынок скоро охватит пламя?

— Нет, — сказал Мэттью, которого явно все это забавляло. — Кристофер остался дома.

— Дома в Идрисе?

— Нет. В лондонском доме Лайтвудов, но это далеко отсюда.

— Нет, не достаточно далеко, — заявил Рэгнор Фэлл. — Мне следует немедленно отправиться в Париж.

Он кивнул брату Захарию, вздрогнул, глядя на Мэттью и отвернулся. Мэттью помахал ему рукой.

— До свидания, профессор Фэлл! — крикнул он.

Он перевел взгляд на брата Захарию.

— Кристофер не хотел устраивать никаких несчастных случаев и огромный взрыв — моя вина.

«Понимаю,» — сказал брат Захария.

Брат Захария не был уверен в том, что он увидел.

— Ты должен знать Гидеона абсолютно хорошо.

Его быстрое сознание уже перескочило на другую тему.

«Это так», — сказал брат Захария. — «Он лучший из лучших.»

Мэттью пожал плечами.

— Ну если ты так говоришь. Мне больше нравится дядя Габриэль. Конечно, не так сильно, как дядя Уилл.

«Уилл всегда оставался моим фаворитом,» — торжественно согласился Джем.

Мэттью закусил нижнюю губу, явно обдумывая что-то.

— Как насчет пари, дядя Джем, что я могу расчистить пламя, одна нога здесь, другая там?

«Я бы не стал», — сказал брат Захария с убеждением. — «Мэттью, подожди…»

Мэттью превратился в языки пламени, сверкая изумрудным светом и подпрыгнул. Он извернулся в воздухе, стройный парень, одетый в черное, брошенный словно кинжал опытной рукой. И приземлился на ноги в тени церковного шпиля.

Мгновением позже несколько обитателей Теневого рынка начали аплодировать. Мэттью изобразил, как снимает воображаемую шляпу и вычурно раскланялся. Даже в пламени его волосы сверкали золотом и лицо его было ярким даже в тени. Брат Захария увидел, как он смеется и запретил сердцу биться быстрее.

Он вдруг испугался за Мэттью, за всех замечательных, сияющих детей своих дорогих друзей. Когда ему было столько, сколько Мэттью сейчас, они с Уиллом прошли сквозь огонь и пылающее серебро. Их поколение страдало, чтобы следующее могло жить в лучшем мире.

Джем подумал, что эти дети, привыкшие принимать любовь, без страха идущие сквозь тени, могут быть уничтожены, шокированы провалом. Возможно, кто-то из них будет сломлен. Молись, чтобы провал не наступил.