— Надпись какая-то странная, — не унимался Самокатов. — Что значит — почти разбита?

— Так он же пока еще живой. Вот когда умрет, его жизнь будет совсем разбита, — уверенно объяснил Макс и, в свою очередь, спросил: — Слушай, Самокат, а как ты узнал, что этот тип пойдет именно сюда?

— Я ведь тебе уже говорил. Он подошел к нам с Курочкиной на платформе и…

— Во сне? — перебил Горохов.

Генка вздохнул.

— Я уж и сам не врубаюсь. С одной стороны — вроде во сне, а с другой стороны — вроде наяву.

— Прямо как в песенке поется, — с усмешкой заметил Макс. — «С одной стороны — мы дома сидим, с другой стороны — мы едем».

— Да уж, как в песенке, — уныло повторил Самокатов.

Друзья немного помолчали. Наконец Горохов задумчиво произнес:

— Похоже, Самокат, что твое подсознание тут ни при чем. Здесь что-то другое.

— А что?

— Фиг знает. Может, продолжим слежку за мужиком?

— Я сам хотел тебе это предложить.

— Пойдем скорей! А то упустим!

— Погоди. Знаешь, как надо сделать?

— Как?

— Ты иди за этим типом, а я о нем с карликом побазарю.

— О, точно, Горох! И заодно поищи могилу кота Крыжовника. Мне Курочкина говорила, что она его где-то тут похоронила.

— Поищу.

— Ладно, я отваливаю.

И Генка «отвалил». А Макс направился к карлику.

Сразу заводить разговор о мужчине в черном Горохов не стал. А начал издалека:

— Простите, вы не скажете, почему это кладбище называется «Азоркиным»?

— Скажу, — ответил карлик, не переставая махать метлой. — Самую первую собаку, которую на этом кладбище схоронили, Азоркой звали.

— А-а, — протянул Макс и увидел надгробие с иностранной надписью. — А здесь кто похоронен, не знаете?

— Знаю. Крокодил.

— Крокодил?

— Да. Консул одной африканской республики привез с собой ручного крокодила. А тот простудился и помер. У нас же не Африка… — Карлик достал сигареты. — Надо, пожалуй, перекурить.

— А вы тут сторожем работаете?

— И сторожем, и могильщиком, и уборщиком… — перечислил карлик. — И все за одну зарплату.

— Зачем же вам такая работа? — удивился Горохов.

— А я зверушек люблю. — Карлик закурил.

В этот момент Максу на ум пришла идея, как перевести разговор на человека в черном.

— Это сейчас артист приходил, да? Я его вроде в каком-то фильме видел.

Карлик выпустил изо рта облачко дыма.

— Может, и артист. Мы не знакомы.

— Вы же с ним поздоровались.

— Он сюда каждый день ходит. Потому и здороваемся.

— Каждый день? — повторил Горохов.

— Да. А то и по два раза в день.

— Надо же. Видно, свою собаку очень любил.

— Любить-то любил, — покуривая, ответил карлик. — А потом взял да убил.

— Как это?

— А она взбесилась. И чуть было его не загрызла.

— Откуда вы знаете?

— Он сам мне рассказывал. Пришел однажды выпивший. И битый час про свою Риту распространялся. Да так, словно это не собака, а его любимая девушка. Странный вообще-то тип. И могилка тоже странная…

Макс насторожился.