– Это главный совет, здесь заседают старейшины, – услышала она за спиной и повернулась.

Молодой человек был мелким, примерно таким же, как Зина, только дреды немного прибавляли ему в росте. Зинаида отметила, что он, не соответствуя моменту, смотрел, переживая, то на Зину, то на картину, словно боялся, что его творчество может ей не понравиться.

– Старейшины чего? – уточнила Зина, повернувшись опять к картине.

– Гипербореи, конечно, это ведь видно с первого взгляда, – ответил Боба. – Когда она появилась, то прям над ней находилось созвездие дракона. С тех пор гиперборейцы считают дракона своим символом.

– Но вы же понимаете, – вступил в диалог Тихомир Федорович, – что Гиперборея – это миф, такой же, как и Атлантида.

– Не, – с легкой усмешкой, как глупому ребенку ответил Боба, – она существует. Она снится мне каждую ночь. Я гуляю по ее улицам, разговариваю с людьми. Они особенные, они не такие, как мы. Жители Гипербореи знают то, что мы с вами не можем постичь, потому они не злятся и не ругаются по мелочам. Они знают главное.

– И что же главное? – спросила Стася, молчавшая до сих пор. – И почему на картинах вы не изобразили ни одного человека?

– Я не знаю, что главное, они мне не говорят, потому что здесь мы этого не поймем. В нашем мозгу заблокировано это знание, а открывать его мы еще не научились, рано, не постигнем еще. Ну а не изображаю я их, потому что они мне запретили, говорят, я слишком хорошо рисую, – тут он смутился, как ребенок, – и их могут узнать на наших улицах, ведь они иногда сюда выходят.

– Боба, садись, – прервал Эндрю их странный диалог. – Проверим, подходишь ли ты в группу дилетантов.

Когда хозяин дома сел за компьютер, Станислава подошла к Зине и тихо сказала:

– У него явные проблемы с головой, может, мы справимся сами, вот Эндрю поедет четвертым?

– Соглашусь с девушкой, тут проблемы на лицо, – подтвердил шепотом Тихомир Федорович, поправляя свои ярко-желтые подтяжки. Он еще не познакомился со Стасей близко, Зина видела, что она не подпускала его, держась в стороне, потому и такое обращение. – Насколько я человек с широким спектром допустимого, но даже мне кажется, что это слишком.

– Шеф, он подошел сто процентов, редкий случай, – присоединившись к команде, шепотом сказал Эндрю. – Но ты, конечно, думай сама, я немного в замешательстве.

– Программа знает лучше, – отрезала Зина, но что-то наподобие нехорошего предчувствия закрутилось в груди. Подойдя к столу, где спокойно сидел художник-любитель Боба Иванов и, улыбаясь как блаженный, дожидался вердикта, она сказала: – Добро пожаловать в команду, теперь для тебя я просто Зина. Будем вместе осуществлять миссию. И да, – она повернулась к группе, стоявшей позади нее, – Тихомир Федорович она для вас не девушка, а Станислава, можно Стася. Давайте находить контакты меж собой, для того, чтоб у нас все получилось, мы должны быть командой.

Все, включая Эндрю, к которому это не относилось, дружно кивнули, соглашаясь с Зининым призывом, но ощущение в груди не проходило. Хотя с чего она решила, что это плохое предчувствие, может быть, наоборот.