Генерал наслаждался, выдавая подробности по чайной ложке.

— Разумеется, — пожимая плечами, подтвердил он. — Так оно и есть. Но они не поставили сигнализацию в кладовой, за исключением двух дверей. Одна ведет в банк, другая, задняя, выходит в небольшой скверик.

Ребята курили, думая о деньгах. Генерал отрезал себе кусок пиццы. Сидевший рядом Жожо нетерпеливо заерзал. Как попасть в банк, он знал. А вот как выбраться и смыться — большой вопрос.

— Итак, — продолжал Генерал, — мы повеселились в кладовой, очистили все сейфы. Настало воскресное утро, наверху базар. Народу полно, машины завязли в толпе, как орехи в восточных сладостях. Но как ни приятно сидеть в кладовой, надо выбираться.

Генерал высвободил живот из-за стола, рыгнул и выковырял спичкой из зубов кусок анчоуса.

— Есть два маленьких неудобства. — Он поднял кверху похожий на обрубок палец. — Во-первых, каждое воскресенье где-то между полуднем и часом дня полиция делает обход. Обычная проверка, но, как только кончается базар, обязательно являются двое фараонов, считают, все ли цветочные горшки на месте, и идут домой обедать. Я наблюдал четыре воскресенья подряд. Во всяком случае, надо убраться до полудня. Очевидно, нельзя уходить тем путем, каким пришли. Даже в июле было бы довольно странно видеть людей, вылезающих из реки с пачками пятисотфранковых купюр. — Он отхлебнул из стакана. — Нет, уходить надо через заднюю дверь, в сквер.

Жожо не донес стакан до рта.

— Через дверь?

— Разумеется, через дверь. — Генерал поднял два пальца. — И здесь возникает вторая проблема. Потому что, как нам известно, на двери сигнализация.

— И сработает сигнал тревоги, — вмешался Башир. — И мы на десять лет снова загремим в писсуар. Нет, спасибо.

Генерал расплылся в улыбке.

— Ты не изменился, старина, — все такой же жизнерадостный оптимист. Но ты кое-что забываешь. У нас есть время смыться. Не много — две-три минуты, может быть, больше, если будет пробка, как обычно бывает в базарный день.

На круглом лице Клода отразилась напряженная работа мысли.

— Но если пробка…

— Будет плохо, — согласился Генерал. — Плохо для машины. Но мы обойдемся без машины. Кому пиццы? Вкусная.

Жан-карманник произнес свою самую длинную речь.

— К черту пиццу. Как будем выбираться?

— Просто. На велосипедах. — Генерал ударил кулаком по ладони. — Через две минуты мы выберемся из пробки и будем за городом, тогда как фараонам останется жать на клаксоны. — Он удовлетворенно дернул себя за ус. — Котелок еще варит.

Предупреждая вопросы, Генерал поднял руки и продолжил разговор. Каждый захватит с собой в кладовую велосипедные туфли, шорты, шапочки и яркие трикотажные майки со множеством карманов, какие носят все уважающие себя велосипедисты. Карманы будут раздуваться, но у какого велосипедиста не раздуваются карманы? Кто станет подозревать, что карманы набиты банкнотами? Кто вообще обратит на них внимание? Они затеряются в многотысячной массе выезжающих каждое воскресенье велосипедистов. Исчезнут. Маскировка идеальная. Летом самое обычное зрелище. К тому же скорость.

— Но внимание! — Генерал предупреждающе помахал пальцем. — Одна деталь: вы должны быть в форме — в состоянии не высунув язык проехать на максимальной скорости двадцать — тридцать километров. Но это ерунда, вопрос тренировки. — Он беззаботно махнул рукой. — У нас для этого месяцы. По сотне километров каждое воскресенье, и вы будете готовы для «Тур де Франс».

Пастис прикончили, и Генерал направился к бару за следующей бутылкой.