— Терпеть не могу эти сборища, — прошипел сквозь стиснутые зубы юнец, ослабляя шейный платок. — Я их боюсь, ненавижу.

— В таком случае зачем вы сюда пришли? — осведомился Сен-Жермен, подгребая к себе лопаточкой ягоды можжевельника. Они были великолепной приправой к паштету из оленины.

— Затем, что иначе меня заела бы матушка, а потом — две ее занудные сестрицы. — В голосе герцога появились визгливые нотки. — Мне никуда от них не деться, я с ними живу! Они мечтают меня оженить и заставляют появляться на людях. Им кажется, что на меня вот-вот должна клюнуть какая-нибудь простушка. Невинная простушка, заметьте, девственница… чтобы принять мой титул и нарожать мне детей. — Вандом вдруг захихикал, он был уже пьян. — Я же смотрю на девственниц по-другому… С другой, так сказать, стороны, понимаете, а?

— Хм.

Сен-Жермен повернулся к буфету. О молодом герцоге в свете болтали разное, и, кажется, эти слухи были совсем не беспочвенны.

Вандом продолжал хихикать.

— Боврэ говорит, что нужна именно девственница. Настоящая девственница, нам ведь не всякая подойдет… Но где такую сыскать, вот в чем загвоздка.

— Подойдет для чего?

Сен-Жермен поднял брови, выражая вежливый интерес, хотя в душе его нарастало холодное отвращение.

— Для многого, — уклончиво буркнул Вандом и погрозил собеседнику пальцем. — Здесь не место говорить о подобных вещах. Тем более с посторонними. — Он ухмыльнулся. — Хотя вы ведь, кажется, иностранец? Тогда дело другое, тогда что ж… Иностранцам к нам ход не заказан…

Он ухватил бокал с подноса проходящего мимо лакея, но слишком резко — и выругался, когда вино пролилось ему на жабо.

— Вам нравятся девственницы?

— Это не по моей части, — спокойно сказал Сен-Жермен, небрежно поклонился и пошел сквозь толпу к столику, где его ожидала мадам де Кресси.

— О, граф, ну что вы, мне столько не съесть! — воскликнула та смущенно и, расширив глаза, принялась изучать содержимое огромной тарелки, на которой теснились изысканные закуски.

Сен-Жермен улыбнулся и сел.

— Я ведь не знал, что именно вы предпочтете, и надеялся разнообразием раздразнить ваш аппетит. Мне кажется, ваша бледность быстро пройдет, если вы перестанете ограничивать себя в пище.

— Да… но вы ничего не взяли себе.

Он махнул рукой.

— Я приглашен на ужин. Позднее. Кушайте же, не стесняйтесь! Вот превосходный паштет. Если он вам не по нраву, попробуйте заливное. Яйца по-флорентийски тоже весьма хороши…

Мадам де Кресси колебалась. Внимание загадочного и популярного графа грело ее самолюбие. Но неподдельная заботливость Сен-Жермена угрожала разрушить защитную оболочку, возведенную ею вокруг себя. Он мог добраться до правды, которую она желала бы скрыть. Отщипывая кусочки от сдобного хлебца, мадам де Кресси обдумывала свое затруднительное положение.

— Если что-то вас беспокоит, сударыня, вы можете мне открыться, — понизив голос, произнес Сен-Жермен. — Клянусь, я вас не выдам.

Женщина, пораженная его проницательностью, задержалась с ответом, потом проронила:

— Я не понимаю вас, граф.

Он наклонился к ней и негромко сказал:

— Ясно, дорогая моя, что вы сейчас не вполне здоровы. Но еще очевиднее, что вас что-то гнетет. Если бы вы рассказали мне о том, что вас беспокоит, возможно, я смог бы чем-нибудь вам помочь. До меня доходили слухи, — добавил он мягко, — что ваш муж не часто бывает дома. И хотя я не в силах возродить угасшее в ком-то чувство, возможно, мне удалось бы исцелить вашу печаль.