— Миллер ни на грош в это не поверит, — возразил Фэллон. — Он знает, что Миган виновен в убийстве Краско.

— Возможно, но ему не удастся что-либо доказать.

Тут на едином выдохе вмешалась Дженни:

— Но ведь это же убийство. Хладнокровное убийство. Вы не можете так поступать.

— Заткни пасть, — сказал ей Доннер.

Она боязливо отступила, и тут заметила необычную вещь. Глаза Фэллона, казалось, поменяли свой цвет, в них загорелись огоньки, они стали глубже, чернее, и когда он взглянул на нее, она почувствовала на себе силу его взгляда, почти физическую мощь, новую власть. Это было похоже на то, как если бы она спала, и вдруг внезапно проснулась. Он взглянул на остальных. Гарри рассматривал старую телегу, повернувшись ко всем спиной, а Руперт со своим ружьем крутился возле печки.

— Итак, все кончено? — сказал он тихонько. Доннер покачал головой с фальшиво сокрушенным видом.

— Лучше бы ты сидел дома, в своей торфяной яме, Фэллон. Здесь тебе не Ирландия...

— Если уж говорить...

Доннер наклонился за очередной сигаретой. Фэллон опустил руки и дотронулся до рукоятки пистолета, который он так тщательно прикрепил к левой ноге над щиколоткой. Он оторвал его от ноги и всадил пулю в сердце Доннера, едва коснувшись курка.

Под сильным ударом Доннер дернулся и рухнул на пол, и в тот же момент Фэллон выстрелил в спину Гарри, до того как тот успел повернуться на шум. Пуля пробила ему позвоночник, и он упал на телегу головой вперед.

Дженни визжала, Фэллон жестко отстранил ее, он уже стоял на ногах, наведя браунинг на Руперта, который в ужасе поворачивался к нему. Было поздно хвататься за обрез.

Он разинул рот в немом крике, и тут пуля Фэллона пробила его лоб. Кровь и осколки черепа разлетелись по серым камням, и Руперта отбросило к стене; палец на курке обреза конвульсивно дернулся, и он выстрелил, уже мертвый, из обоих стволов.

Дженни бросилась к дочери, которая по-прежнему спала своим глубоким искусственным сном. Стало очень тихо. Она боязливо обернулась и увидела Фэллона, который стоял, широко расставив ноги, удивительно устойчиво, держа в обеих руках браунинг. Его лицо было очень бледным, лишенным всякого выражения, глаза потемнели. Правый рукав был разорван и оттуда сочилась кровь.

Она, дрожа, бросилась к нему.

— Вы ранены.

Казалось он не расслышал, пошел к телеге, возле которой лежал Гарри, и толкнул его легонько ногой. Затем направился к Руперту. Дженни встала рядом.

— Он мертв? — спросила она, и тут же увидела затылочную часть его черепа. Она отвернулась, сдерживая тошноту и опираясь о стену.

Когда она овладела собой, Фэллон уже стоял на коленях возле Доннера и рылся в кармане его пиджака. Он отыскал ключ и поднялся.

— Освободите меня от этого.

Она чувствовала запах бойни, казалось, он добирается до самых глубин ее мозга, и, повернувшись к нему, испуганная и с трепещущим сердцем, она вздрогнула и чуть было не упала. Он протянул руку и поддержал ее.

— Нервы, моя девочка. Не подведите теперь. Вы нужны мне.

— Все в порядке, — простонала она. — Все очень хорошо, правда.

Она открыла наручники, и Фэллон швырнул их на землю, затем снова нагнулся и вытащил свой конверт из внутреннего кармана Доннера.

— Вы бы дали посмотреть мне вашу руку, — сказала Дженни дрожащим голосом, когда он разогнулся.

— Давайте, если хотите.

Он снял куртку и присел на край кроватки девочки, куря сигарету, пока Дженни делала все, что могла.

Рука была в жалком состоянии. Три или четыре отвратительные раны от дроби. Она, как могла перевязала их, пользуясь платком Доннера.