Теперь, глядя на свои запасы, Варвара Сергеевна, понимала, что была права. «С голоду не помрем, еще и дача есть своя, и квартиру успели для Вадима получить. Не пропадем», – успокаивала она себя, но страх перед этой неожиданной волной перемен не проходил. Кроме мужа, ее беспокоили дети. Погодки, они уже все были студентами престижных вузов, но то, что лихие времена скажутся на их судьбе, в этом уже не было сомнения. Первый звоночек прозвенел в Бауманском институте, где учился старший, Вадим. Его практика в какой-то лаборатории в Англии, которую пробил отец, отменилась. Выяснилось, что Бауманский институт не любит посылать в капиталистические страны своих студентов. «А раньше это кафедре было неизвестно? – саркастически подумала Варвара Сергеевна. – Все вы, голубчики, знали, просто раньше вы спорить бы даже не стали. А теперь, пожалуйста!» Больше всего в доме удивились реакции самого Вадима. Он остался спокоен, могло показаться, что даже доволен.

– Я тебя не понимаю, – однажды спросила раздраженно мать, когда сын приехал в воскресенье пообедать.

– Что именно тебе не ясно?

– Почему ты не добиваешься поездки?

– Не хочу, думаю, что здесь сейчас интересней будет. – Вадим невозмутимо уставился в газету «Московские новости».

– Что значит – интересней? Поясни. – Мать удивленно всплеснула руками и вдруг неожиданно зло крикнула: – И убери эту дрянь со стола! Чтобы отец даже не видел, что ты читаешь!

Вадим аккуратно сложил газету, положил ее рядом. Варвара Сергеевна последнее время особенно тщательно оберегала мужа от всего того, что лилось, сыпалось и извергалось из средств массовой информации. Она почти не задумывалась о сути напечатанного там – ее беспокоило то, что муж после очередной статьи долго не мог успокоиться, что-то про себя ворчал или, что хуже всего, сидел в своем кресле молча, не реагируя на домашних. Варвара Сергеевна пыталась отвлечь мужа, но это было почти невозможно. Ее неуклюжая и смешная попытка – она на видное место положила кассету с фильмом «Греческая смоковница», надеясь, что это изменит вектор интереса, – закончилась провалом. Алексей Владимирович, обнаружив эротику среди журналов, газет и телевизионной программы, в сердцах зашвырнул кассету под диван.

– Ты что это?! Анька же здесь вечно в газетах копается!

Возмущенно пыхтя, Алексей Владимирович уселся смотреть обличительную программу «Момент истины». Варвара Сергеевна смутилась, но все равно газеты и журналы с особенно острыми статьями от мужа прятала, а во время телевизионных передач пыталась всячески отвлечь его внимание.

Сейчас, глядя на рассеянно обедающего Вадима, Варваре Сергеевне стало совестно за свой крик. Тем более что женившийся сын уже несколько лет жил в двухкомнатной квартире у Белорусского вокзала. Квартиру выхлопотал отец. Помнится, тогда Варвара Сергеевна огорчалась, что сын будет жить не на соседней Спиридоньевке в таком же престижном доме, как у них, а у Белорусского вокзала в начале улицы Горького.

– Ты совсем заелась! Он что, ее сам заработал? – Муж возмущался громко и неподдельно.

Варвара Сергеевна тушевалась, но сама упрямо думала, что, например, Величко как-то смогли свою дочку отселить в престижный дом.

Варвара Сергеевна сама следила за ремонтом огромной квартиры, настояла на том, чтобы муж позвонил куда надо и сантехнику установили югославскую, паркет настелили новый, дубовый, с замысловатым рисунком из более темных тонких дощечек. Кухонный гарнитур, посуда, постельное белье – все было расставлено, разложено, прибрано и благоустроено. Живи – не хочу. Вадим, вероятно, не очень хотел.