А теперь он, покончив с мытьем посуды, стал приводить в порядок раковину и кухонный стол с такой яростной энергией, словно шел в атаку на врага. Когда Стивен завершил уборку, кухня выглядела чище, чем когда бы то ни было у самой Джиллиан.

Проведя последний раз тряпкой, Стивен поколебался, затем обернулся к ней.

— Спасибо за обед.

— Вы что, Мистер Чистота? — наконец-то смогла выговорить Джиллиан, изумленная ходом событий.

Губы его дрогнули и слегка расслабились.

— Не совсем. Скорее привычка. Я был старшим из четырех сыновей, а моя мать… — глаза его затуманились, и он не докончил фразу. Что-то похожее на боль промелькнуло на его обычно невозмутимом лице, и Джиллиан подивилась про себя, почему ему так трудно говорить о себе или о своей семье.

Однако то, что он собирался сказать, осталось для Джиллиан тайной, Стивен больше не добавил ни слова.

— По-моему, мне пора прощаться, — после неловкой паузы произнес он. — У меня сегодня еще много работы.

— Стивен?..

Его сдержанные серые глаза встретились с ее глазами. Он ждал продолжения фразы.

А Джиллиан не могла ничего выговорить. Ей хотелось попросить его остаться. Хотелось попросить о многом. Но лицо его было холодно, взгляд отстраненный, словно он что-то решил для себя и решения ни за что не переменит. Джиллиан подумала, что никогда не встречала человека с таким самообладанием.

И все же она увидела, как сегодня оно немножко изменило ему, в его железном панцире оказалось слабое местечко.

— Мы обсудим деловые вопросы завтра, — наконец выговорила она. — Насчет открытия.

— Да, конечно, — кивнул он. — И спасибо за обед.

Он посмотрел вниз, и Джиллиан проследила за его взглядом. Спенсер с умильным выражением смотрел снизу вверх, подрагивая своим длинным телом. Стивен быстро наклонился и несколько раз погладил собаку, от чего та стала радостно повизгивать.

Покачав головой, Стивен заметил:

— Он совсем бесстыжий.

«Весь в свою хозяйку», — подумала Джиллиан. Она не сводила глаз со Стивена, и ей так хотелось, чтобы он остался. В ее маленькой комнате он выглядел особенно высоким и сильным. Его мускулистое подтянутое тело царило в ней; свет золотыми отблесками играл на его русых волосах. Стивен наполнил пространство своим трудно уловимым, но необыкновенно завораживающим магнетизмом, о котором он сам, в этом Джиллиан была уверена, не подозревал. Пальцы ее сжались в кулаки, чтобы только не потянуться, не коснуться его.

— Когда? — спросила она.

— Позвони утром моему секретарю — ответил он почти резко, слова выскакивали из него, словно монетки из игрального автомата. Однако он не двигался, и она почувствовала исходившую от него растерянность, словно Стивен презирает собственную слабость и испытывает явную досаду и злость на самого себя.

И тогда Джиллиан потянулась к нему, подняв лицо. И его лицо склонилось к ней, и губы их встретились.

Это была вторая встреча, неизбежный поцелуй, в котором было ощущение чуда. Но напряжение не оставило его тела, и она знала, что Стивен борется с влечением к ней, с этим неукротимым притяжением друг к другу. Однако его губы ласково бродили по ее лицу, пробовали на вкус ее рот. Его рот приоткрылся, и язык быстро скользнул по ее губам, приглашая их открыться. Они раскрылись просто и естественно.

Как и несколько часов назад, Джиллиан почувствовала, что ее окатило жаркой волной. Она мгновенно воспламенилась, все вокруг перестало существовать: осторожность, здравый смысл, ответственность, обязанности. Все было так, как раньше, когда их прервали Спенсер и Безымянка. Единственно важным было ощущение его губ на своих, дразнящие касания его языка, пробуждавшие бурю чувств, тепло прижимавшегося к ней сильного мужского тела.