- Ну конечно, позже, - согласился Николай Леонидович. - На пять с лишним веков.

В американской машине времени образца 2132 года отворилась узкая дверца, явно рассчитанная лишь на такого худощавого человека, каким и был Хью. Показался американец, похожий на Дон Кихота. Поздоровавшись с Николаем Леонидовичем и Василием, он бросил взгляд на «Санта-Марию», идущую поблизости на всех парусах, на «Нинью» и «Пинту», резво следующие за ней, и тоже стал смотреть на зеленую траву, покачивающуюся на воде.

- Вот и Саргассово море, как и следовало ожидать, - молвил Хью уныло. - Мне случалось плавать по нему на своей яхте.

Секунду помолчав, он добавил с досадой:

- А теперь я, черт знает на чем, по нему плыву! И чем все это закончится, тоже черт его знает. Я имею в виду, конечно, не Колумба, который, безусловно, откроет Америку, а всех нас.

После таких слов Николай Леонидович вдруг осознал, что утро, пожалуй, на самом деле не столь уж чудесное. Полная неопределенность с будущими перспективами не внушала большого оптимизма. Хотя вчерашний вечер с потомками, далекими и не очень далекими, конечно, удался на славу…

- Вот уже который день смотрю на эти чертовы каравеллы, - продолжал между тем Хью, - потому что надо же себя хоть чем-то занять, и, знаете, тоже до черта уже надоело! Не мог даже предположить, когда сюда отправлялся, что так будет! И вам тоже очень скоро надоест, вот увидите! Оказывается, ничего особо интересного, всего лишь живая иллюстрация к учебнику истории!

- Да, пожалуй, в общем, - согласится с таким мнением Николай Леонидович и перевел взгляд на флотилию Колумба.

Ясно было, что на каравеллах пучки травы в океане тоже уже заметили. Несколько раз матросы подцепляли их баграми и поднимали на палубы. Зеленую добычу рассматривали, оживленно обмениваясь репликами и жестикулируя. Наконец, на высокой корме «Санта-Марии» появился высокий человек, на которого сейчас же обратились взгляды всех остальных моряков. По крутому трапу человек спустился на палубу, взял у какого-то матроса зеленый пучок, рассмотрел его, протянул руку вперед, по ходу движения каравеллы, что-то сказал.

- Однако Колумб очень сильно ошибается, - подхватил начальную часть его высказывания Николай Леонидович. - Через несколько дней ветер стихнет, и наступит штиль. Матросы начнут роптать. Если, конечно, все было именно так, как сообщают исторические источники.

- Так все и будет, кто бы сомневался, - молвил Хью. - А пока я, пожалуй, посплю еще немного.

И американец скрылся в своей машине времени.

Следующие дни подтвердили, что Хью был полностью прав. Ветер постепенно стихал. 21 сентября 1492 года утреннее солнце осветило удивительную картину: казалось, какая-то неведомая сила выбросила три каравеллы на бескрайний зеленый луг, во все стороны уходящий к горизонту. Паруса безжизненно обвисли, каравеллы едва ли не стояли на месте. Точно так же почти до нуля упала скорость плавучей плоскости. Наступал штиль.

Николай Леонидович провел эти дни, расхаживая по правому борту плавучей плоскости и наблюдая, без особого воодушевления, за веем происходящим на каравеллах. Компанию Коровушкину в основном составляли мальтиец и итальянец Джованни Манчини. Китайцы тоже взирали на каравеллы, но не выходя из своей машины времени. Старожилы плоскости относились к историческому плаванию Христофора Колумба совсем уж равнодушно.

Нельзя было, правда, не признать, что в действии, разворачивающемся на каравеллах, было довольно мало динамизма. Хотя даже на расстоянии можно было понять, что настроение моряков-испанцев заметно менялось к худшему.

Когда каравеллы только-только вошли в Саргассово море, оно оказалось полным огромных рыб, которых американец Хью назвал тунцами. Матросы с удовольствием их ловили и жарили на жаровнях. С каравелл доносился веселый смех.