Она подошла еще ближе и взяла левой рукой за его подбородок, приподнимая голову и поворачивая ее из стороны в сторону довольно осторожно, как можно осматривать редкий драгоценный камень, восхищаясь игрой света на его гранях.

— Верно, в твоей наружности мало сходства с шессинами, по крайней мере с чистокровными. Ты, должно быть, похож на мать. Ты мог бы одурачить любого, кроме меня и моего мужа, возможно, еще трех человек из нашей армии.

— Как ты узнала? — спросил он, желая выяснить это перед тем, как она убьет его.

— Ты никогда не смог бы догадаться. Твой голос. Он такой же, как у него, двадцать лет назад. Я узнала его с первого раза, как только ты заговорил со мной.

— Ты хорошо скрываешь свои чувства, — сказал он, искренне делая комплимент.

— И ты тоже. Из тебя мог бы вырасти страшный человек, если бы ты дожил до взрослого возраста.

— Тогда покончи с этим, — сказал он, стараясь держаться с достоинством. — Но что ты собираешься сказать граньянцам? Все узнают, что нарушила обещание о неприкосновенности послов.

— Вот здесь-то твоя неопытность и предала тебя. Ты читал мое охранное свидетельство, или слышал, как его читали?

— Да.

— Тогда ты должен был заметить, что в нем нейтральной территорией называется только остров. Здесь же, в Соно, где я правлю как королева, я могу брать в плен любого, кого пожелаю. Эта особенность не ускользнула от граньянских посланцев, там, на основе, но никто из них и не подумал, что следует предупредить тебя, чтобы ты не ездил со мной через мост. Я думаю, что у тебя мало друзей в Гране.

— Тогда убей меня, — сказал он с надеждой.

— О, еще не сейчас. Я слишком люблю мужа, чтобы лишить его этого удовольствия.

Сердце его упало, когда Анса понял, что худшее свершилось. Копья убрали, и шессины грубо схватили его под руки, а затем усадили в его седло, связав щиколотки ниже подпруги. Юноша заметил, что убитое им животное бросили поперек спины другого кабо.

— О, да! — сказала Лерисса. — Твоей добычей мы полакомимся на обед. Выстрел, и правда, был великолепный.

Конечно, воины не допустили бы такого. Они стояли или сидели поблизости, в основном, разговаривая друг с другом. После того, как прошел его первый испуг, и он смирился с невозможностью немедленного освобождения, юноша начал проявлять интерес к своей охране. Он нашел, что такое исследование довольно поучительно и дает возможность отвлечься от своей вероятной судьбы.

В противоположность сдержанности, которую они проявляли, находясь среди незнакомцев, здесь шессины оживились. Они много разговаривали и часто смеялись, их красивые лица озарялись широкими улыбками, что делало их еще более миловидными. Очевидно, пленник, который должен скоро умереть, не был достоин обычного проявления ими высокомерной сдержанности.

Что-то в них вызывало в нем странное мучительное ощущение, и он скоро понял, что это было, когда заметил, как стоят некоторые из них. Воин держал копье, которое упиралось в землю перед ним, и стоял на одной ноге, упираясь другой в колено. Иногда, в былые годы, он видел, как так же стоял его отец, но более никто другой.

Тогда Анса понял, что в этих юношах было много такого, что напомнило ему об отце: неуловимые мелочи в позах и жестах, но, в основном, общее изящество и благородство манеры держаться, что делало их непохожими на всех прочих людей. Юноша не хотел признаться даже сам себе, что в такой момент он особенно сильно скучал по отцу.

Только поздно вечером, когда он увидел, как некоторые из них занялись борьбой, а другие стояли рядом, смеясь и хлопая в ладоши, одновременно выкрикивая непристойные советы, он понял, что эти воины были очень юными.