|
Он знал, что шессины иногда становятся воинами в возрасте четырнадцати или пятнадцати лет, но эти казались настолько опытными, что выглядели гораздо старше. Сейчас, когда отсутствовали королева и чужеземцы, не было никого, перед кем следовало бы принимать позу, кроме Ансы, которого они не считали за человека. Это несколько воодушевило юношу. Возможно, у него появится шанс спастись, когда они отправятся в лагерь короля Гассема… Но эта надежда сопровождалась и более отрезвляющей мыслью: если это были мальчишки, то каковы же тогда опытные воины?
По крайней мере, они не оскорбляли его. Он был вынужден признать, что его народ редко обращался с пленными так мягко, хотя его отец и запретил жестокое обращение. Преступники и изгои не подлежали наказанию до суда, пленников должны были содержать до тех пор, пока их не выкупали или не отпускали обратно на родину. И все-таки сохранялись и прежние методы, и пленников в неволе зачастую ожидала незавидная участь. Он понял, что королева Лерисса оставила приказы, запрещающие трогать Ансу до тех пор, пока его не передадут королю. Ее приказы были подобны законам природы для этих воинов. Он пытался вовлечь их в разговор, но они игнорировали его. Возможно, разговаривать с ним она тоже запретила, или они просто не видели смысла в общении с низшим существом. Анса подозревал последнее. Ему удалось не обращать внимания на мышцы, сведенные судорогой, и юноша заснул прерывистым сном. Он часто просыпался и всякий раз видел почти погасшие костры, у которых всегда сидело несколько шессинов, которые сохраняли бдительность и наблюдали за пленником. Почему же они не могут уснуть, как обычные люди, удивлялся он. Впрочем, ему от этого все равно не было бы никакого проку… Он проснулся, измученный голодом и жаждой, не имея возможности почувствовать свои онемевшие руки. Все ощущения заканчивались где-то в области плеч. Он увидел, что воины едят и пьют, но сомневался, что отсутствие с их стороны оскорблений может перерасти в настоящую щедрость. Ожидания его не обманули. Около полудня прибыла Лерисса. Остальные воины из ее стражи были с королевой, рабы вели вереницу насков, груженых шатрами и припасами из лагеря на острове. Очевидно, все церемонии закончились и настало время возвращаться в армию Гассема. Анса почувствовал, что его сердце совсем упало. Королева спешилась и указала на пленника. — Вымыть его, — скомандовала она. Юношу узы сняли, и двое воинов потащили его к реке, которая протекала поблизости. Расторопно сорвав его одежду с него, они подтолкнули пленника вперед, и он беспомощно свалился в воду. Занемевшие руки не слушались, и в какой-то момент Анса почти запаниковал. Успокаивая себя мыслью о том, что речка не очень глубокая, он все же сумел подтянуть ноги и нащупать дно, после чего он поднял голову над поверхностью воды, с облегчением отметив, что вода доходит как раз до ключиц. Скоро стала восстанавливаться чувствительность в руках, и возникло ощущение мучительной боли. Шессины стояли на берегу, посмеиваясь, и, когда Анса уже более не смог выносить эту боль, он нырнул вглубь и закричал под водой, где они не могли бы получить удовольствие от этого. Он сделал так несколько раз, и только после этого боль стала переносимой. Последний раз, когда он вынырнул, то увидел Лериссу, которая сидела на берегу, наблюдая за ним. — Я не желаю видеть вокруг себя ничего безобразного или уродливого, — сказала она ему. — Тебя охраняет достаточно шессинов, чтобы поддерживать твой внешний вид в приемлемом состоянии. Ежедневные умывания этому помогут. — Значит, я все время буду у тебя на глазах? — спросил юноша. — Я намерена следить за тобой все время, пока я не доставлю тебя королю. — Тогда я буду страдать в хорошем обществе, — сказал он ей. Она мило улыбнулась. — Ты хорошо держишься. |
