– Энжи, что с тобой? – Макс испуганно смотрит на меня и мгновенно оказывается рядом, – Дыши, черт. Дыши. Успокойся, – он гладит мою спину, и его руки задевают мои шипы, но он не чувствует. Они в моей голове. Это паническая атака. Сильнейший из приступов, которые у меня были….

– Воды принеси, – прохрипела я, судорожно хватая воздух. Голова кружилась, в глазах расползался туман. Сердце грохотало в груди, в висках, я глохла от этого барабанного боя.

Холодное стекло прижалось к моим губам, но я не стала пить, я вылила воду себе в лицо, на волосы. Да, вот так…. Вода стекает с моих ресниц и носа, унося страхи, остужая боль.

– Извини… – бормочу я, – У меня бывает такое.

Макс в ступоре. Он стоит передо мной, руки в карманах, на лице потрясение.

– Раньше не было, – сухо говорит от, сжимая челюсти.

– Не всем помогают прыжки с парашютом, – я пытаюсь шутить, пряча горечь за натянутой улыбкой. – Какого черта тебя потянуло на откровения? Я и сейчас замужем, нафига мне нужна эта херня? – я начинаю кричать, вскакивая на ноги. Вторая волна…. Потом придут слезы и чувство апатии, – Тебе отлично живется? Я рада. Не лезь ко мне со своими сожалениями. Все, что мог, ты уже сделал. Убирайся отсюда, я не могу тебя видеть. Вон там дверь.

Яростно бросаю ему прямо в лицо. Мы стоим нос к носу, и я толкаю его в грудь в сторону выхода.

– Не нужна мне твоя помощь, пусть лучше нас всех убьют! – воплю я.

– Ты бредишь. У тебя температура, – он уклоняется от моих нападок, мягко улыбаясь, играя несвойственную ему роль заботливого дядюшки, – Я вызову врача.

– Убирайся, – замахиваясь, я из-за всех сил бью кулаком ему в лицо и попадаю. Костяшки моих пальцев хрустят, и я вою от боли, приседая на пол.

– Дай посмотрю, – спокойно просит Макс, опускаясь рядом. Я рычу, как раненое животное, и он с силой выхватывает мое запястье, проверяя повреждения, – Черт, ты идиотка. Причем сильная. Знаешь? – он начинает смеяться, и я, оцепенев от изумления, смотрю на его лицо. Верхняя губа Макса чуть-чуть опухла, а из носа капает кровь. Боже, это я?

– Пошевели пальцами, – просит он, и я инстинктивно выполняю требование. Больно, не критично. Костяшки сбиты в кровь, но не повылетали из суставов. Макс перестает смеяться. Оба мы замолкаем и тяжело дышим. Смотрим друг на друга. Взгляд его темнеет, и, вырывая запястье, я пытаюсь отползти назад. Поздно. Он хватает меня за плечи, с неимоверной силой прижимая к себе. Его рот расплющивается о мой так, что зубы стукаются с резким скрежетом. Но моих губах, во рту, на языке его кровь, я чувствую ее металлический привкус. Поцелуй полон ярости и боли, словно крик отчаянья. И когда мои пальцы зарываются в его волосы, а его губы становятся мягче, приходит третья волна…, и я начинаю плакать. И тогда он отпускает меня. Поднимается на ноги, ладонью вытирая кровь со своего лица, шатаясь, как пьяный, идет к двери. На пороге поворачивается. Вид у него совершенно безумный.

– Я люблю тебя, Энжи, – хрипло говорит он, вызывая табун мурашек по всему телу и новый поток рыданий, – У меня не было шести лет, чтобы забыть. Ничего не изменилось. Для меня. Поэтому я здесь. И я буду здесь, пока ты в опасности. И ни черта ты с этим не сможешь сделать. Поняла?

А потом он ушел.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде, чем закончилась моя истерика. Макс прислал Дейзи, чтобы она присмотрела за мной. И не зря. У меня поднялась высоченная температура. От озноба даже клацали зубы, так сильно меня трясло.