— Я всё равно бы это сделала, Пенни, — настаивала Роуз. — Мне не нужно выходить за него замуж, чтобы заботиться о них.

— Не спорь со мной, — упрямо сказала Пенни. — Немногие женщины смогут управиться с моим бедолагой-мужем, и я сомневаюсь, что они мне понравились бы, будь мы знакомы. Не делай то, что ты делала после смерти Дориана. Если кто-нибудь прошмыгнёт, и выкрадет его из-под тебя, я тебе этого не прощу.

— Это безумие, — ответила Роуз.

— Думай об этом вот как, — сказала Пенни. — Я не знаю, сколько ещё времени пройдёт, прежде чем он напортачит и снова вызовет меня к жизни, но я не хочу проснуться в его кровати однажды вечером, и застать там незнакомку.

Роуз нахмурилась:

— Это ужасно. Я ж от стыда умру.

— Нет, не умрёшь, — упирала Пенни. — Мы будем сидеть всю ночь, и ты расскажешь мне, что происходит с нашими детьми.

— А как оно там? — спросила Роуз. — Ты чувствуешь что-то, или слышишь?

— Нет, — сказала Пенни. — Это как погружаться в сон. Я закрываю глаза, и всё исчезает. Не думаю, что я даже вижу сны. Вот, почему мне пришлось спрашивать тебя, что происходило.

— А он сам знает?

Пенни казалась удивлённой:

— Он что, ничего не сказал? Нет, видимо не сказал, поскольку ты была так потрясена. Я оставила ему записку.

Роуз вспомнила тот момент, когда видела, как Мордэкай подозрительно засунул себе в карман письмо.

— И что там было написано?

На лице Пенни отразилась досада:

— Не помню, что я писала точно, но там было что-то типа «если ещё раз напортачишь, то пожалеешь об этом». Не надо было мне ничего писать.

— Ты могла бы сказать ему о своих чувствах, — подала мысль Роуз.

— Я уже изложила их, перед смертью, — сказала Пенни. — И он уже знает, что я чувствовала. Что с ним будет, если я начну оставлять ему любовные письма? Это погубит его.

— Но он уже знает, поскольку одно письмо ты оставила, — напомнила ей Роуз.

— Пусть он и дальше притворяется, что ничего не знает, — ответила Пенни. — А если начнёт бузить — скажешь мне, и в следующий раз я напишу ему в записке вести себя прилично.

Роуз снова начала качать головой:

— Не думаю, что смогу это сделать.

— А придётся, — настойчиво сказала Пенни, и тут её глаза загорелись: — Придумала. Мы договоримся о правилах. Покуда ты следуешь им, тебе не нужно будет чувствовать себя виноватой.

— Кого рода правила?

— Правило первое: не выходить за него, пока год не пройдёт до конца, — начала Пенни.

Роуз зыркнула:

— Я всё равно бы так поступила!

— И это мне говорит деваха, начавшая подкатывать к моему мужу менее чем через четыре месяца после моей смерти, — парировала Роуз.

Роуз подавленно уронила лицо в ладони.

— Это была шутка! — быстро сказала Пенни. — Почти. Ладно, правило второе: никаких поцелуев.

Роуз выглянула между пальцев:

— Никогда?

— Никогда, — согласилась Пенни, твёрдо кивнув.

— Это тоже несправедливо, — сказала Роуз.

Пенни улыбнулась:

— Так-то лучше. А то ты бесхребетная какая-то.

— Как насчёт по истечении года? — предложила Роуз.

— Так не пойдёт, — сказала Пенни. — Что-то у вас уже началось.